Благородна и благочестива - страница 3

Какого года, не уточнил, но Камилла давно перестала ждать: хотел бы, уже вернулся. Да и пирата того звали, как Софур выяснила у капитана корабля, Элларом, а вовсе не Рафаэлем. Обознался батюшка, с кем не бывает?

— Ужас какой, — пробормотал пэр Нильс, — мальчик пал ещё ниже, чем я предполагал! Стал наёмником! «Зачищал Острова»… «Вырезал город»… «Рыжий барон»… А покойная супруга его пала в поножовщине за — стыдно сказать — выпивку да отбиваясь от незваных ухажёров… Хорошо, что ллей Тадеуш этого не слышит! Какой позор!..

— Позор или нет, а хозяина тут крепко помнят, — решительно перебила мэма Софур, — и нас по его памяти ни одна скотина не трогает! Рыжий барон навёл шороху среди местных недобитков — простому народу после его прихода поспокойнее жилось. Да и твари из диких лесов на побережье больше не лезли, вот уж несколько лет как! А что исчез… верно, храброй смертью сгинул, про то все говорят…

— Жаль только, батюшка денег немного оставил, — поддакнула Камилла, стрельнув взглядом в размякшего пэра Нильса. — На первое время хватало, а теперь кругом всем должны…

— Ой да, — мигом подхватила нянька, — торгаши местные уже недобро смотрят, да учителям плату забыли, когда приносили…

— Учителям? — встрепенулся пэр Нильс, икнул, густо покраснел и многословно извинился.

— Само собой! Камилла — девица благородная и благочестивая, роду знатного, стало быть… — мэма Софур едва не потеряла мысль, но так же быстро и нашлась, — достойна лучшего! Науки всяческие, полезные; письмо, чтение, пустословие…

— Риторика, — подсказала Камилла, вовремя вспомнив нужное слово.

— И она тоже, — важно кивнула нянька.

— Помилуйте, светлая ллейна, — изумился пэр Нильс, — да разве есть на Ржавых… Рыжих Островах хоть один приличный учитель?

— И не один! — с жаром подтвердила мэма Софур. — Сюда лучшие съезжаются, кто на большой земле не прижился!

— Не один, — подтвердила Камилла, чинно сложив руки на коленях. Даже лгать не пришлось: и впрямь целых два. — Доблестный пэр Никлас обучал чтению и священным текстам, а мэм Фаиль — основам счёта и домоуправления.

Нянька одобрительно посмотрела на воспитанницу и согласно кивнула. Оба «учителя» юной Камиллы, верно, сильно удивились бы учтивому определению их наук. Мэм Фаиль два года назад отобрал у мэмы Софур и юной Камиллы лавку, оставшуюся от матери, положив за неё грабительскую цену. Оставалось только согласиться: если не взять, что предлагают, отберут силой. Так зачем упорствовать? Камилла сама вызвалась помогать новому хозяину. Нянька пыхала злобой и предлагала отравить нечестного торгаша, воспитанница оказалась чуть более рассудительной.

Уже через полгода Камилла считала в уме доходы, расходы и прибыль старой лавки, а также вела складской учёт да прислушивалась к разговорам мэма Фаиля и поставщиков. Новые слова, которые воспитанница приносила потом домой, нянька использовать запретила.

Такое положение дел устраивало довольного Фаиля, который расплачивался с бывшей юной хозяйкой едой из лавки, саму Камиллу, которая училась торговому делу да быстрому счёту, и мэму Софур, которая, хотя и пыхтела недовольством, работать воспитаннице не запрещала. Во-первых, какая-никакая оплата, с голоду не сдохнут. Во-вторых, Фаиль хоть рук не распускал, да другим не позволял тоже: всё-таки, ценная работница растёт. И в-третьих, Камилла день ото дня становилась всё уверенней в себе, общаясь с разным народцем, а это, как ни крути, качество верное для любого жителя Рыжих Островов.

— Священные тексты? — умилился пэр Нильс. — И вправду? Что же, пэр… как бишь… Никлас и сам служит в храме Отца?

— Служил, — грустно улыбнулась Камилла. — По правде, милый пэр Нильс, пошатнувшееся здоровье пэра Никласа не позволяет ему более участвовать в богослужениях.

Мэма Софур прокашлялась, успешно подавив смешок: ещё бы здоровье бывшего священника не пошатнулось, после таких-то объемов вина да дурманного зелья. К нему Камилла ходила лишь по наставлению пропавшего батюшки: ллей Золтан оказался в вопросах образования непреклонен. Других учителей на Островах не нашлось, а пэр Никлас всё же помнил многое, когда выныривал из хмельного тумана. И рассказывал священные тексты так, что истории перед глазами прямо в красках вставали.