Благородный дух - страница 2

Император Фридрих II. Миниатюра того времени на пергаменте (1230), сокровище собора в Салерно.

Так как Благородный дух предшествует всем своим проявлениям и поднимается над ними, вопрос любой конкретной аристократической структуры предполагает углубленное знание сущности этого духа. Нужно отдавать себе отчет, во всяком случае, что при восстановлении речь не идет только о чисто политическом, более или менее связанном с административными и законодательными структурами государства классе. Речь здесь идет, прежде всего, о привязанном к определенным слоям престиже и примере, которые должны создавать атмосферу, выкристализовывать более высокий стиль жизни, пробуждать особенные формы ощущения и тем самым задавать тон для новой общности. Поэтому можно было думать о чем-то вроде ордена, в мужском и аскетическом смысле, присущему этому выражению в гибеллинской средневековой культуре. [Гибеллины – это ключевое понятие европейского средневековья. Понятие гибеллинов появляется к началу тринадцатого века в имперской Италии. Оно происходит от родового замка салической династии Вайблинген, и было в итальянском языке переделано в боевой клич «ghibellino». Его использовали, чтобы узнавать сторонников партии гогенштауфенской династии. Подоплекой была борьба за власть в империи, в которой гогенштауфенская партия выступала против имперской оппозиции (вельфы, итализированно «Guelfen») и против антигогенштауфенского папства. Позже смысл слова был расширен и отделился от наименования фракции в споре за императорский трон, так что под словом «гибеллины» ясно и отчетливо понималась pars imperatoris (партия императорской династии) в противоположность партии Папы. Понятие это было в первой половине тринадцатого века при императоре Фридрихе II (1194-1250) включено в политическую лексику в имперской Италии, а во времена модерна использовалось сторонниками традиционно укорененной императорской идеи.]

Но еще лучше можно было бы вспомнить о древнеарийской и индоарийской общности [Эвола ссылается на представляющуюся ему образцом культуру древнеарийской или индоарийской Индии. В 1500 году до н.э. индогерманские племена (арийцы) захватили субконтинент и подчинили его коренное население (дравидов). От первых исходят языки ведийский и санскрит. Помимо военных, прежде всего культурные достижения индоарийской культуры являются ценными точками соприкосновения, так, например, конституция Вед, философски-мифологические тексты, которые еще сегодня представляют собой основы индуизма.], где, как известно, элита никоим образом не была организована материально, где она не выводила свой авторитет из представительства какой-либо ощутимой силы или абстрактного принципа, а сохраняла свое положение благодаря непосредственно излучаемому ее эссенцией (основной сущностью) влиянию, и задавала тон соответствующей культуре. Современный мир знает много имитаций элитизма, от которых нужно дистанцироваться. Благородный дух в самой его сущности антиинтеллектуалистичен. Его также не нужно путать с неопределенной авторитарной или диктаторской идеей. Сегодня уже одно то обстоятельство, что можно говорить о «диктатуре пролетариата», показывает нам необходимость более точного определения понятия диктатуры и идей авторитарности. Впрочем, уже были попытки осветить феномен элитизма – т.е. правящего меньшинства – как исторической судьбы. Вильфредо Парето [1848-1923; Итальянский экономист и социолог работал над темами «критики идеологии» и «циркуляции элит». Он считается одним из самых значительных социологов. С 1891 года был профессором Лозаннского университета. Согласно Парето, история это «кладбище аристократий». Он описывал революционные и эволюционные системные изменения из социологической перспективы. При этом он исходил из того, что при такой смене одну элиту меняет резервная элита, а масса, тем не менее, не получает такой возможности.] говорил относительно этого о «циркуляции элит», которые сменяют друг друга, поднимаясь попеременно к власти с помощью более или менее аналогичных приемов правления, и пользуются различными идеями, которые в этой связи являются, впрочем, не столько настоящими идеями, сколько внушениями, или целенаправленно подготовленными центрами кристаллизации иррациональных внушающих сил. Элитизм появляется здесь как чисто формальное понятие: определенный слой является элитой только в той мере, когда она захватила власть и ей удается исполнять определенное внушение, в то время как согласно нормальной точке зрения это должно было случаться только тогда, когда элита является группой избранных (слово «элита» происходит от латинского слова eligo – выбирать), которым присущи превосходство, престиж и авторитет, неотъемлемые от определенных неизменных принципов, определенного образа жизни и определенной эссенции. Поэтому настоящий Благородный дух не имеет ничего общего с манерами правления на макиавеллистичеcкой