Благословленная - страница 36

Когда в ее руках оказались острые клинки, я напрягся, оглядываясь на брата. После того, как Дэрвин стал Императором, на него время от времени происходили покушения. Но Дэр и глазом не повел, приказывая охране, чтобы те не вмешивались. Такое доверие гостям, надо же.

Она играла со своим изящным, и, в то же время, опасным оружием, скользила ножами по своему полуобнаженному телу, и я почувствовал, как в моих венах зажегся огонь желания. Что за черт?

Взмах руки, и она, не глядя, бросает клинок в Оливию Бастарри, девушку, что уже замучила меня своим вниманием. Та испуганно оседает на пол, когда острое лезвие проносится в сантиметре от ее лица, и плавно входит в стену позади.

— Вы смотрите, она выделила девушку, как соперницу, и дала понять, что бы та не смела претендовать на то, что принадлежит ей. — кажется, Фалистрий действительно получал удовольствие от происходящего, и делился своими знаниями тонкостей культуры с нами.

В моей же груди зашевелилась тьма. Я чувствовал, что что-то упускаю из виду, что-то важное остается незамеченным, и внутренне напрягся. Эта девушка манила к себе, вынуждая сопротивляться до боли в теле.

— По-моему, ваши дорханы довольно кровожадны. — подал голос Дэрвин.

— О, что вы, это еще ерунда. — махнул аркардариец рукой, — Знаете, как эти женщины проверяют истинность своих чувств? Они метают свое оружие в мужчину, которого любят. И они действительно могут получить благословение богини. Если клинок остановится, так и не достигнув цели, эта пара признана Тьмой, мужчина и женщина созданы друг для друга.

— А если он попадает в цель? — удивился я столь странным методам проверки чувств и признания в любви.

— Ну, не судьба. — развел Император Фалистрий руками, — А если не судьба, то и жалеть его ни к чему. У нашей девочки ножи. А теперь представьте, что в кого-то летят мечи, и даже топоры.

— Так не похожа на наших женщин… — задумчиво рассматривал я страстный танец.

— О да. Не знаю, какой она была раньше, но сейчас она истинная аркардарийка. — кивнул монарх, довольно улыбаясь.

Резкое движение, и девушка принимает боевую форму, а у всех присутствующих вырываются пораженные вздохи.

Она осталась собой, лишь стала выше, и изящнее. Но это было не самое удивительное. У нее были наши витые черные рога, и абсолютно черные огромные перистые аркардарийские крылья. Фалистрий был прав, это существо уникально по своей сути.

Музыка тем временем стала ритмичнее, и девушка направилась к нашему столу, играя клинками. Я хотел понять, чего же она хочет, но наткнулся на пустоту.

— Я не вижу ее ауру, как такое может быть? — озвучил я вопрос вслух, пораженный этим феноменом.

— А я не чувствую ее эмоций. — кивнул, соглашаясь, Филистрий, — Как я понял, это тоже ее дар, и она закрыта от любого магического вмешательства.

Только я подумал, что вообще надо пережить, что бы твоя сущность выработала такой дар, как над моей головой пролетел клинок. Что?

— О, Дайкирия, определилась в своих симпатиях. — довольно хлопнул в ладоши наш собеседник.

Она надвигалась на меня, не сводя своих бездонных глаз с выбранной цели. Три клинка по очереди пролетели в сантиметре от моего тела, и я поймал ее взгляд, что бы тут же потонуть. Последний клинок полетел точно мне в грудь, но у меня не было сил разорвать зрительный контакт, что бы остановить его.

Каково было удивление, когда нож, не достигнув цели, упал в мою тарелку с салатом. И я вовсе сошел с ума, когда девушка порывистым движением сорвала с себя маску. Она явно была жутко раздосадованна, а я…

— Вы в праве так же предъявить на нее права, разрезав свою ладонь. Так вы признаете перед всеми присутствующими и самой богиней, что разделяете чувства влюбленной дорханы. — тихий голос Императора сбоку подтолкнул к действиям.

***

Спускаясь по ступеням дворца, настраиваясь на танец, оглядела присутствующих. Кларисс сидела чинно и спокойно, иногда прислушиваясь, к разговору мужа, Фалистрия и Рдара. Кажется, тот им что-то рассказывал.

Выйдя в центр, погрузилась в танец победителя и проигравшей. Танец гордой воительницы, признающей власть любимого мужчины над собой. Ведь какой бы сильной не была женщина, она всегда остается внутри хрупким цветком, нуждающимся в тепле и заботе.