Блаженные шуты - страница 21

Тем временем над головой Лемерля сгущались темные тучи. Он что-то крикнул, да разве один человек перекричит толпу? Я была слишком далеко и, в чем дело, не разобрала. Его кобылу, от природы норовистую, охватил ужас. Сквозь конское ржание слышались вопли: «Колдун! Отравитель!» Успокоить лошадь Лемерль не мог. Как и я отрезанный от труппы, он щелкал кнутом в воздухе, отгоняя беснующихся. Тут ось его старой повозки не выдержала и сломалась. Повозка рухнула, и десятки рук тотчас за нее схватились, не обращая внимания на кнут Лемерля. Черный Дрозд попался и упорхнуть уже не мог. В лицо ему полетел ком земли, сильные руки стащили с козел. Городской чиновник попробовал вмешаться. Я с трудом расслышала крики «Хватит! Прекратите!» – видно, в толпе не все жаждали крови.

Все это время я истошно вопила – хотела отвлечь внимание от Лемерля, а сейчас погнала коня вперед, невзирая на беснующихся. Лемерль заметил меня и ухмыльнулся, но тут толпа сомкнулась и скрыла его из вида. Судя по звукам, Лемерля отчаянно тузили и тащили прочь.

Я бы и пешком за ним бросилась, но сильно отстала, да еще Леборн, прятавшийся в недрах повозки, вцепился мне в руку.

– Не глупи, Жюльетта! – прошипел он. – Не поняла, что здесь творится? Неужели ничего не слышала?

– Лемерль… – пролепетала я, затравленно на него глядя.

– Лемерль себя в обиду не даст. – Леборн стиснул мою руку еще крепче. Хватка у него железная, даром что карлик. – Только послушай!

Я вслушалась. Теперь крик стал ритмичным и сопровождался притопыванием – толпа точно скандировала имя любимой актрисы: «La peste! La peste!»

Лишь тогда я сообразила. Вспышка страха, упавший монах, обвинения в колдовстве… Леборн заметил, как я изменилась в лице, и кивнул. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Вокруг нас вопили все громче и громче.

«La peste!»

Чума.

Толпа наконец-то рассеивалась, а я никак не могла успокоить перепуганного коня. Буффон придержал своего и поравнялся со мной. Повозка Эрмины едва не перевернулась на мосту, а сама она стояла, беспомощно глядя на сломанное колесо. Других наших видно не было: не то угодили в руки беснующейся толпы, как Лемерль, не то сбежали.

Увещевания Леборна я пропустила мимо ушей и, соскочив с повозки, бросилась за процессией. Половина носильщиков уже скрылась, оставшиеся пытались пристроить платформу с Богоматерью у большого мраморного фонтана, который занимал почти всю площадь. Средь дороги валялись трупы: кого затоптали, кого задавили. Вот опрокинутая повозка Лемерля. Где же ее хозяин, живой или мертвый?

– Mon père! – обратилась я к священнику, старательно изображая спокойствие. – Не знаете, что тут стряслось? На этой повозке ехал мой друг.

Священник молча буравил меня взглядом. Его лицо побурело от пыли.

– Умоляю вас, скажите! – Я едва не срывалась на истерику. – Он не сделал ничего плохого, только защищался!

– Будь покойна, твой дружок получит по заслугам, – с издевкой процедила женщина в черном, одна из носильщиков Богоматери.

– Что?!

– И он, и вся его братия.

Я едва ее понимала: так грубо звучал местный говор.

– Мы видели, как вы отравляете колодцы. И знамения видели.

За ее спиной из проулка выступил Чумной Доктор, его развевающийся плащ хлопал о стену. Женщина в черном увидела его и, таясь от меня, сделала пальцами знак-рогатку.

– Послушайте, я лишь хочу разыскать друга. Куда его уволокли?

– А сама как думаешь? – издевательски засмеялась женщина. – В суд, конечно! Теперь не сбежит. Никто из вас, чумных, не скроется!

– Что за чушь! – выпалила я. Вероятно, прозвучало угрожающе, потому что женщина отскочила, тыча в меня дрожащими пальцами.

– Miséricorde! Господь да спасет меня!

– Сейчас проверим! – пообещала я и шагнула к ней. На плечо мне легла рука Чумного Доктора, длинноносая маска приглушала его голос.

– Успокойся и слушай меня.

Я пыталась вырваться, но Доктор держал меня неожиданно крепко.

– Здесь небезопасно, – прошипел он. – Месяц назад на этой самой площади судья Реми[11] спалил четырех ведьм. На брусчатке до сих пор осталась жирная сажа.

Этот бесстрастный голос я уже где-то слышала.