Блаженство по Августину - страница 9

Вне всяких сомнений, девять искушенных воителей совладали бы с богопротивной шайкой агонистиков, состоящей из неумелых в обращении с оружием беглых рабов и безземельных колонов. Да и сам Аврелий Августин не станет уж слишком бесполезной и беспомощной обузой, когда б на то воля Всевышнего.

Епископ вновь призвал самого себя к кротости, смирению и любви ко врагам, блуждающим во мраке еретических прекословий и преступлений. Однако не удержался и любовно провел рукой по своему длинному сплошь резному посоху черного дерева с навершием слоновой кости, где три слитые воедино крылатые рыбы держат большую черную жемчужину. Ближе к нижней оконечности резьба сменяется железными инкрустациями, малозаметными со стороны. В случае необходимости острый наконечник вкупе с инкрустированными ножнами можно оставить в щите или в теле неприятеля, высвободив острейшее лезвие воинского копья, в которое превращается епископский посох — знак пастырской власти.

Епископ знаком с воином Горсом с давних пор, со времен принцепса-магнума Теодосия Старшего, величайшего доминуса Запада и Востока. Лет этак двадцать назад в проконсульском африканском Картаге младший центурион Горс Торкват учил ритора Аврелия Августина, вернувшегося из Италии, обращаться с копьем и удлиненным кавалерийским мечом-спатой. Ибо негоже натуральному нумидийцу быть неспособным носить оружие.

Кое-что к тому времени Аврелий умел, кое-какой воинской наукой худо-бедно владел, но конечно не столь искусно, насколько варвар из венедов Ихтис-Рыба, от сослуживцев заработавший греческую кличку за способность плыть 2–3 мили без устали и сидеть под водой больше тысячи ударов сердца. Аврелий это дважды, нет, трижды проверял и всякий раз взирал с удивлением, воистину поражался физическому совершенству человеческого тела, дарованному могучему Горсу от Бога и от предков-воителей далекого племени, обитающего где-то на дальнем севере, на берегах Борисфена.

Однажды северный варвар Горс удивил и доминуса Востока, августа Теодосия Магнума, после одного из сражений во Фракии попросив заменить денежный дар восточного кесаря и обменять на старую, нынче основательно забытую воинскую награду легионера — браслет на руку. Удивленный военачальник, посоветовавшись с комитами, вознаградил молодого воина, благоговейно чтящего победные традиции римских легионов, не только вызолоченным серебряным браслетом, но и полновесным крученой проволоки золотым ожерельем. Сверх того, в знак августейшей милости он даровал ему право на достославное латинское имя Армилий Торкват, то есть Носящий браслет и ожерелье.

В Гиппо Регии никто не возражал, когда Горса Армилия Торквата избрали в число городских магистратов и провозгласили квестором ветеранов, начальствующим над тремя вспомогательными центуриями умудренных воинским опытом отставников легионерской службы.

Все же Ихтис годами помоложе его, Аврелия. Но за последние несколько лет центурион поседел так, что его шевелюру принцепс Домикиан, обожавший протыкать мух острым стилом, мог бы образно назвать снегом, смешанным с медом. Размышляя об Ихтисе, прикидывая, чем он его сегодня озадачит, епископ нисколько не раздражался гневом против того древнего кесаря из фамилии Флавиев, пренебрежительно не отличавшего христиан от иудеев.

Епископ Аврелий коснулся требующего бритья подбородка, пригладил короткий ежик седых волос на макушке и со своей стороны подумал о расхожем риторическом сравнении насчет соли с перцем. Потом подошел к жаровне, попытался раздуть угли, чихнул, взялся за мелкие дрова, сложенные рядом, но разводить огонь не решился. Дровишки сыроваты, притом вилик поскупился, подсунул обычнейшее деревенское топливо, не пропитанное маслом и от того дымное и угарное.

Дым покупать незачем… Но в маленьком кубикулуме не так уж холодно, — справедливости ради отметил епископ. И спал он, не снимая кожаных доспехов, только слегка ослабив шнуровку на высоких мягких сапогах-калькеях. Ему ничуть не желательно, чтобы ночная тревога застала его врасплох неодетым в непристойном и разнеженном виде, словно римляне вождя муcуламиeв Tакфарината.