Блондинки моего мужа - страница 21

Едва за приятелем затворилась дверь, Георгий тут же посерьезнел:

– И что это за блондина ты разыскивала?

Похоже, мой блондин и впрямь интересовал Георгия. Неужто ревность? Надо же, после стольких лет совместной жизни… Мне вдруг сделалось так чертовски приятно, что аж стыдно стало. Я даже передумала обижаться.

– При чем тут блондин? – улыбнулась я. – Не до того сейчас! Расскажи лучше, что с тобой было, кто устроил на нас налет и что этому кому-то было нужно.

– Меняюсь на блондина! – категорично заявил Жорик.

Я почувствовала у себя в руках почти осязаемые ниточки для манипуляций.

– Отдам тебе блондина, только с условием, что ты к обещанному еще добавишь точное и правдивое изложение происхождения Машки.

– Какой такой Машки? – опешил Георгий. – Ты, часом, с ума не сошла от нервных перенапряжений? О каком еще происхождении ты говоришь? О родословной, что ль?

– Нет. Ты слишком мало вчера рассказал. И все как-то неубедительно. Хочу точно знать, откуда она взялась в нашем доме.

– Какая еще «она»? – Георгий принялся дико озираться. – Здесь еще кто-то есть?

– Да не в этом доме, а на даче. «Она» – это Машка, Мария, блондинка, которую ты вчера к нам принес.

– А-а, – Жорик облегченно вздохнул, – напугала ты меня. Думаю, кого еще сюда нелегкая занесла? Ладно, все равно, чувствую, придется за это дело серьезно браться, так что от подробностей не уйти.

– Нет! – я вдруг вспомнила свой изначальный настрой. – Никакого дела! Никакого «серьезно браться»! Мы же в отпуске! Ну, спас девочку, и все! Теперь нужно помочь ей скрыться от кровожадного братца, и дело с концом. У нее в столице – и жилье, и работа. Зачем дальше лезть?

– Понимаешь, – Георгий многозначительно сдвинул брови, подчеркивая важность произносимого, – есть у меня подозрение, что против Марии действуют люди, с которыми я совсем не прочь сразиться. Кроме того, они нанесли мне личное оскорбление! Похитили, унизили! Я должен принять вызов. Я просто обязан передать их в полицию. Лучший способ связать им руки.

– А на дуэль вызывать не пробовал? – вскипела я. – Жорик, в твоем возрасте уже давно пора спокойно реагировать на поступки людей. Нельзя всю жизнь оставаться вспыльчивым мальчишкой! – я упивалась воспитательным процессом, забыв, что именно это трогательное ребячество и люблю в Георгии больше всего. – Какое такое «личное оскорбление» стоит угробленного отпуска? И что значит «давно хотел с ними сразиться»?!

– Я пытаюсь рассказать, а ты перебиваешь! – Георгий с обиженным видом выпятил подбородок. – Хотя, знаешь ли, несколько унизительно вдаваться в такие подробности. Ты должна просто верить мне на слово. Раз я говорю о требующем сатисфакции личном оскорблении, значит, таковым оно и являлось.

– Ты остановился на «я пытаюсь рассказать», – напомнила я.

Жорик гневно сверкнул глазами, но смирился.

– Утром я поехал в город, – начал он. – Уж очень захотелось выяснить кое-что о семействе моей находки. Кому именно принадлежит соседская дача? Что за темные делишки с наследством? Нужно было проверить искренность Марии. И неплохо было бы понять, стоящее это дело или нет. Еще интересно было, куда автосос уволок машину нашей гостьи? Я уже успел выяснить у соседей по даче, что за разбитой «Таврией» приезжали на рассвете.

– Откуда ты знаешь о наследстве? – удивилась я. – Мария рассказала нам эту историю лишь сегодня утром.

– Услышал разговор. Я же рассказывал. Диалог двоюродного братца нашей находки и его приятеля красноречиво свидетельствовал, что ребята благих намерений не имеют. Братец выражал бурный восторг по поводу случившейся с сестрой катастрофы и даже говорил что-то про то, что теперь-то наследство точно у него в кармане: «Я – племянник! Официальный и единственный наследник. А она больше не дееспособна. Сечешь?» При этом он еще настаивал на том, что врачей вызывать не следует: «Оставим все как есть. Отличный счастливый несчастный случай!» А напарник ему в ответ блеял: «Ой, надо бы проверить. Вдруг девчонка легко отделалась? Ой, тогда что, нам ее добивать, что ли, придется? Жуть какая!»

– Вот сволочи!.. – вырвалось у меня.