Бобби Пендрагон. Связной между мирами - страница 4

— Привет, Бобби.

Дядя Пресс! Господи, откуда он взялся? Я так быстро отпрыгнул от Кортни, что она даже не успела открыть глаза, а я уже стоял от нее на значительном расстоянии. В общем-то Кортни в течение секунды выглядела довольно нелепо — казалось, будто она, закрыв глаза, целует воздух. Но она быстро среагировала. Клянусь, мне было не до смеха!

— Дядя Пресс! Привет! — выпалил я.

Вероятно, я должен был сказать «Йо!», по крайней мере, это глупое слово соответствовало бы моему глупому виду. Хотя, не знаю, чего это я так разволновался. Мы же не делали ничего предосудительного — всего-навсего целовались. Пусть это был самый лучший поцелуй на свете, но ведь всего лишь поцелуй! Кортни все поняла и покраснела. Ей хотелось оказаться где угодно, только подальше отсюда, и мне — вместе с ней. Она нерешительно направилась к двери.

— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала она.

— Не уходи! — Мне очень не хотелось оставаться наедине с дядей. Но у него на этот счет было другое мнение.

— Да, пожалуйста, Кортни. Тебе лучше уйти.

Коротко, прямолинейно, предельно ясно. То, как он это произнес, заставило меня насторожиться. Его голос звучал как-то неестественно. Он вообще-то из тех людей, кто считает, что застукать племянника, целующегося с девушкой, это очень забавно. Один раз это уже случилось, когда я целовался с Нэнси Килгор на заднем крыльце. Тогда он лишь рассмеялся и потом долго еще подтрунивал надо мной. Но поскольку он никогда не делал этого в присутствии посторонних, то я не обижался. А на сей раз он даже не улыбнулся.

— Удачи на матче, — сказала мне Кортни, косясь на дядю и пятясь к дверям. — Буду за тебя болеть.

Охо-хо… Дядя Пресс учтиво отворил перед ней дверь. Кортни встревоженно покосилась на дядю, потом бросила на меня хитрый заговорщический взгляд и вышла. Закрыв за ней дверь, дядя повернулся ко мне.

— Мне нужна твоя помощь, Бобби. К сожалению, тебе придется пойти со мной.

И вновь его голос прозвучал странно. Это на него не похоже. Ему было около пятидесяти лет, но он был таким жизнерадостным и, казалось, ничего не воспринимал всерьез. Сейчас он выглядел каким-то потерянным. Обычно у него на лице блуждала добродушная улыбка, а сейчас он был чем-то озабочен. Я бы даже сказал — дьявольски озабочен и чем-то напуган.

— Но у меня игра! Полуфинал… Я уже и так опаздываю.

— Кажется, пару минут назад тебя это не беспокоило, — спокойно ответил он.

Что ж, он был прав. Но ведь я действительно опаздывал!

— Мама и папа уже там. И Шэнон тоже. Если я не приду…

— Они поймут, — перебил дядя Пресс. — Я бы не стал отрывать тебя по пустякам от столь важного мероприятия, как баскетбольный матч или поцелуи с той симпатичной девушкой, которая только что ушла.

Я уже собрался было поспорить с ним, но, черт, он был так взволнован! Я все больше удивлялся происходящему. Будто угадав мои мысли, дядя Пресс сказал:

— Бобби, ты знаешь меня всю жизнь. Ты когда-нибудь видел меня в таком состоянии?

Мне даже не обязательно было отвечать.

— Так что ты понимаешь, насколько все серьезно, — закончил он тоном, не терпящим возражений.

Что же мне было делать? Меня ждала команда, за меня пришли болеть друзья, родственники и Кортни, можно сказать, моя девушка. Но передо мной стоял супердядя, который очень нуждался в моей помощи. Он так много делал для меня на протяжении всей моей жизни и до сих пор ни разу ни о чем не просил. Разве мог я его подвести?

— Ты обещаешь, что объяснишь все маме, папе и Кортни Четвинд? — спросил я.

Дядя Пресс улыбнулся и стал немножко похож на моего прежнего дядю.

— Они поймут, — ответил он.

Я постарался выдумать какую-нибудь причину, по которой мог бы отказаться пойти с ним, но ничего не придумывалось. Тогда я сказал со вздохом:

— Ну ладно, пошли.

Дядя немедленно открыл передо мной дверь. Я пожал плечами, взял рюкзак и направился к выходу.

— Рюкзак тебе не понадобится, — тут же сказал дядя Пресс.

Не знаю почему, но его слова показались мне зловещими.

— Дядя Пресс, да что происходит?

Эх, если бы он тогда сказал правду, я бы рванул изо всех сил наверх, в свою комнату, и спрятался бы под кроватью. Но он не сказал. Я услышал только: