Боди-Арт - страница 12

Когда поминальная служба окончилась, Гарольд и их разнорабочий Гленн перенесли ее тело из гроба на кушетку. Они оттолкали кушетку через холл, к служебному лифту, которым он пользовался для того, чтобы перевозить трупы в студию.

- Над этой ты реально постарался Гарри.

- Она была особенной.

- Для тебя, наверное, важно иметь чистое полотно для работы.

- Что ты имеешь в виду?

- Она умерла от инфаркта. К нам она поступила чистой. Она не была изуродована автокатастрофой, либо высушена раком.

- Я любое тело могу сделать презентабельным.

- Я знаю, но...

- Никаких "но". Нет "не спасаемых". Только не тогда, когда ты профессионал.

Гленн отвел взгляд.

- Извини Гарри. Я не хотел выразить неуважение. Эта просто выглядела невероятно хорошо.

Гленн работал у них уже почти год, но до сих пор так и не сообразил, что Гарольда лучше оставить в покое. Также он так и не догнал, что Гарольду не нравится, когда его зовут Гарри. Гленн был простым человеком, с простой работой. Он был нужен, чтобы прибираться, прочищать вещи и помогать с ручным трудом, таким как передвижение тел и совершение доставок. Он не был нужен дли критики работ Гаролда. Он был нужен для работы.

Тупой ниггер.

- Просто помоги мне довезти ее до лифта, а затем возвращайся в зал и собирай стулья. Затем найди миссис Рубен. Я уверен, у нее есть чем тебя занять, чтобы ты наконец отстал от меня.

Они довезли кушетку до лифта, Гарольд закрыл двери. Оказавшись в своем убежище, он подкатил Симону под лампы и начал ее приготовление к кремации.

Какая же растрата, - думал он, - такая жалость уничтожать такое произведение искусства. Она всегда была приятной женщиной, но сейчас она была просто совершенством. Он зашил ее губы изнутри и использовал иглу-инъектор, чтобы закрыть челюсти проволокой. Он противостоял ее запавшим глазам, которые были подвержены разложению, и провел практически час, доводя ее макияж до совершенства. Он сделал ее богоподобной в своей красоте, и мысль о том, что этот шедевр будет сожжен пламенем и потерян навсегда, не просто опечалила его, но и разозлила. Эти ублюдки посмотрели на нее один раз, а затем ушли. Они даже не сфотографировали ее, чтобы запечатлеть насколько роскошно она выглядела перед тем, как превратиться в пепел. Эти дураки не оценили того, что он для них сделал. Никто этого не ценил. Они говорили теплые слова, но не сделали ничего, чтобы оценить то, что он сотворил для их семей. Если бы в мире искусства была какая-нибудь справедливость, каждый посетитель делал бы ставки, как в галерее искусств. Но мир искусства не принимал его как своего, да и люди, приходящие на поминки, тоже не воспринимали его как художника. Он был простым гробовщиком, упырем, которому лучше торчать в своем подвале в окружении формальдегида и одиночества.

Он провел рукой по щеке Симоны, наслаждаясь ее шелковой нежностью. Он наклонился к ней и вдохнул всю ее самую эссенцию. Облизав свои пальцы, он провел ими по ее губам, представляя сколько губ и тел они, должно быть, благословили. Сколько блюд прошло через них? Сколько всяких милых глупостей они нашептали? Какому количеству мужчин они принесли удовольствие? Мысли каскадом скакали от мечт к воспоминаниям о ней, и мысль о том, что у него ничего от нее не останется, кроме как фото, которые он сделает, приносила ему боль.

Она была его первой любовью, а теперь она стала его самой главной работой. Она была той, кого следовало лелеять всегда, и чем-то, что следовало сохранить навеки. Сжечь ее было бы преступлением против искусства и смертельным грехом против самой красоты.

Он взял скальпель с подноса с инструментами и приступил.

* * *

- Я ухожу, - прокричала Мод с лестницы.

- Хорошо, – ответил он.

Гарольда всегда раздражало, когда его отвлекали от его работы. Это было почти так же плохо, как когда она просто спускалась и совала нос в его личное святилище - это было до того, как у него случилась истерика и он пригрозил уволиться.

- Не задерживайся допоздна, мне не нужен счет за электричество, который облака прошибает.

- Хорошо.

- Не забудь закрыть дверь на засов, когда будешь уходить.