Боевое задание - страница 13

Коля уже съел все, что было на столе, а хозяйка все рассказывала о том, как увозили молодежь в Германию.

— Тут одна дивчина, красивая такая да приветная, вот так же, как ты, случаем забрела в деревню, крупы какой хотела выменять на одежку, так и она попала в ту облаву. Село ж было со всех сторон окружено.

— Тетя Христя! — закричал Коля неожиданно. — Какое у нее было платье?

— На ней серенькое, а менять принесла голубое крепдешиновое. Шикарное платье. Да такое теперь могла бы взять только старостиха для своей косоглазой чи полицаиха.

— Как ее звали? Вера? — так же возбужденно спрашивал Коля.

— Вера, — закивала хозяйка. — Моя еще хотела ее сховать. Ты, говорит, не наша, тебя нет в списках, отсидишься. Да ее уже полицай заприметил и шел с винтовкой, как охотник на дичину.

— Это моя сестра, — чуть слышно промолвил подросток.

И теперь плакали вместе. Женщина навзрыд, а мальчишка, сильно всхлипывая.

Первой пришла в себя хозяйка. Она встала, принесла гостю кружку воды. А когда он напился, предложила умыться. Умываясь, Коля откровенно рассказал тетке Христе о своих мытарствах, умолчав, конечно, о встрече с партизанами.

— Оставайся у меня до конца войны, а то и насовсем. Доченька моя когда еще вернется… — сказала женщина, когда уселись рядом на скамью.

Коля молчал, потупив отяжелевшую голову и слушая звон в ушах.

— Если увезли в саму неметчину, то мало надежды на встречу. А может, тут оставили, в…

Коля прервал ее вопросом:

— Разве не всех увозят прямо в Германию?

— Тех, что грамотные, с семилеткой, оставляют в городе. На фанерную фабрику никто ж добровольно не идет. Так они там лагерь построили и за колючей проволокой держат рабочих.

— Тетя Христя, идемте в город, может, наши остались! — порывисто соскочил Коля с лавки. — Хоть узнаем что-то про них. Идемте! А боитесь, так я сам схожу. Только фамилию дочки скажите.

— Да раз уж судьба одной веревочкой нас повязала, то надо держаться вместе. Только надо раздобыть хлеба. Дело не одного дня…

— А где вы теперь добудете хлеба? — безнадежно махнул Коля.

— У брата старосты можно заработать. Он зазывал пшено толочь. Ты умеешь?

— Толкли с Верой не раз! — солидно ответил Коля. — Только как я покажусь, чужой?

— Живет Рыгор на хуторе, пройдем незаметно. А самому ему все одно, кто на него спину гнет. Вот попадись ему партизан, с печенками запродаст. А с тебя что возьмешь…

— Тетя Христя! Не надо работать на такого гада! — взмолился Коля. — Лучше одной рыбой кормиться будем. Я умею ловить по-всякому.

— А думаешь, мне очень хочется, — ответила Христя. — Ну то пшена помельче натолчем. Натру бульбы, намешаю и оладушки напеку. Пробьемся пару дней. А вернемся, что-нибудь придумаем.

«Бедная тетя, она и правда думает, что я останусь у нее жить!.. — с горечью подумал Коля. — Ведь Саше Реутову там уже, наверное, попало за меня…»

— А только как попасть в город? — задумалась тетка Христя.

— Документы нужны? — спросил Коля.

— Да аусвайс[1] у меня есть, — махнула хозяйка как на пустяк. — На мосту теперь документом стали курочки, масло, яички. Без этого немец в город не пустит.

— А мы на лодке через речку переберемся, — живо нашелся Коля.

— Где ты ее возьмешь?

— Есть же там мальчишки-рыболовы. Я подружусь с ними, и перевезут, — и Коля, вывернув свою фуражку, нашел в ней рыболовные крючки — проглотушки.

— Ну, за такое богатство до Черного моря можно доплыть! — с безобидной усмешкой заметила тетка Христя.

— Не захотят, я переплыву на ту сторону, уговорю кого-нибудь за деньги, — и он вынул из кармана измятую, засаленную немецкую марку.

— Пойдем, там видно будет…

Солнце только взошло, а тетка Христя и Коля стояли в ольшанике неподалеку от Припяти и в ужасе смотрели на виселицу, возвышавшуюся над городом. Они словно онемели. Язык не поворачивался что-то сказать. Ноги оледенели.

На виселице было пятеро. Четверо мужчин и женщина.

До войны Коля не раз приезжал с матерью в Пинск. Бывало, еще от моста мать начинала креститься то на розоватый купол православной церкви, видный за десять километров, то на суровый зеленовато-серый шпиль католического костела. Это были самые высокие строения в городе, да и на всем Полесье. А теперь оба храма словно присели, отошли на задний план. Внимание приезжих сразу же привлекало громоздкое сооружение нетолстых неоструганных бревен с перекладинами. Сейчас там висело пять человек. Но перекладина сделана с большим запасом…