Богатые тоже плачут. Том 2 - страница 17

– Конечно, я понимаю его, ведь сказала ему правду.

– Ты не должна совать нос в чужую жизнь. И вот еще что: я не хочу, чтобы ты входила в кабинет к сеньору Луису Альберто, когда он один.

– Боитесь, он увлечется мной? Успокойтесь, он думает только о Марианне, – вздохнула Сара.

– Для тебя она сеньора Марианна, – одернула Рамона.

– Ладно, как вам угодно. Хотя, конечно, меня бы больше устроило, если бы он ее не любил. – Лучше уж богачей развлекать, чем прислуживать им за жалованье. Деньги – вода, и даже если будут платить очень много, все равно их никогда не хватает. Поэтому, если мне представится подходящий случай, я им безусловно воспользуюсь.

– Ты потеряла всякий стыд, девушка! Подходящий случай? Какой же, например?

– Ну, скажем, если хозяин этого дома предложит мне познакомиться поближе, я соглашусь. Ужасно хочется побывать на месте этой сумасшедшей!

Луис Альберто, как и собирался, на следующий день перед работой поехал в клинику, где его уже ждал доктор Суарес.

– Я почти не спал всю ночь, мне необходимо было встретиться с вами, извините за частые визиты, но обстоятельства…

– Слушаю, сеньор Сальватьерра.

– Давайте говорить прямо, доктор. Может иметь необратимые последствия нервный стресс, который пережила моя жена?

– Нет, разумеется, нет, сеньор. Если бы это было в самом деле так, мир превратился бы в сумасшедший дом.

– Как вы считаете, моя жена предрасположена к таким болезням?

– Нет, не думаю, у нее просто слабая нервная система, не выдерживающая постоянных нагрузок.

– А это может передаваться по наследству?

– Нет, тоже не думаю.

– Доктор, а вы могли бы заверить меня, что болезнь Марианны в дальнейшем не перейдет в более опасные формы? У нас могут быть здоровые дети?

– Видите ли, я вообще не думаю, чтобы у Марианны это могло повториться. Если мать в нормальном, не стрессовом состоянии, то и дети у нее должны быть здоровыми.

– Но, доктор, вы можете дать мне в этом гарантии?

– На жизнь, на смерть, даже на здоровье вам не даст гарантии сам господь бог, – засмеялся Суарес.

– И что же, с Марианной такое может снова случиться в любой момент?

– Нет, не думаю. Но иногда бывает, подобное повторяется.

– И она может родить больного ребенка?

– Это исключено, но, в принципе, жизнь подбрасывает нам всякие каверзы.

– Значит, нам больше нельзя иметь детей?

– Я уже говорил, что у вашей жены был временный кризис, но современная наука располагает массой средств, которые ставят человека в таких случаях на ноги.

– Но могут случаться рецидивы? – снова настойчиво допытывался Луис Альберто.

– Нет, нет, не надо так думать, сеньор Сальватьерра. Вы не можете из-за каких-то предрассудков пренебрегать своим счастьем и счастьем своей жены.

– Уверяю вас, Марианна будет иметь все, что нужно. Вернется в наш дом, потому что я люблю ее, но я все же думаю, что рискованно заводить детей, потому что это может быть чревато последствиями.

– Еще и еще раз утверждаю, сеньор, что подобные болезни не передаются по наследству, – терпеливо повторял доктор. – Марианна, конечно, переживает, вспоминая пропавшего ребенка, но, в принципе, она поправляется.

– Бедная Марианна! Мне можно ее повидать?

– Я скажу, чтобы она пришла. А вам советую быть с ней очень внимательным, терпеливым, любящим, тактичным.

– Понимаю, доктор. Смею вас уверить, наш разговор не встревожит ее.

Луис Альберто видел, как Марианна постепенно оправляется от перенесенного потрясения. Да, доктор прав, ей значительно лучше. Но сомнение, зароненное в его душу словами этой, судя по всему, прагматичной особы, прочно укоренилось в мнительном сознании сеньора Сальватьерра. Каждый раз он пристально вглядывался в лицо Марианны. Ей это было одновременно и приятно, и тревожно: уж не наложила ли болезнь столь неизгладимый отпечаток на ее черты, что муж не сводит с нее глаз…

– Я тебя люблю, – Луис Альберто поцеловал ее.

– Как раньше?

– Сильнее.

– Я очень изменилась? – с грустью вопрошала она.

– Нет, нет, ты все такая же, Марианна! – уверял Луис Альберто. – Забудем прошлое. Мы же договорились, нельзя жить в вечных терзаниях. Я виноват и раскаиваюсь, подумаем-ка лучше с тобой о будущем. Хорошо?