Богиня зеленой комнаты - страница 60

Когда он объяснил, как можно приспособить нижнюю палубу под сцену и из чего сделать импровизированные костюмы, его все поддержали. Они ссорились, когда распределяли роли. Он решил выбрать «Виндзорских проказниц», которых видел на сцене в Друри-Лейн. Он полагал, что должно получиться смешное представление, поскольку исполнение мужчинами женских ролей и сам характер Фальстафа давали для этого массу возможностей. Действительно, на нижней падубе шло бурное веселье, и многие офицеры тоже пришли посмотреть постановку. Это был прекрасный способ занять людей в течение длинных морских переходов.

Когда Уильям вернулся домой, он твердо решил не отказываться от своей только что приобретенной мужской самостоятельности и заняться в Лондоне поиском таких же развлечений, какие у него случались за границей. Он расценивал как явную свою глупость попытку пойти на скандал из-за Джулии Фортескье: он не мог жениться на ней, а ее семья не согласилась бы на то, чтобы они просто жили вместе. Ему следует найти себе другое увлечение.

Один из его приятелей-матросов, бывший в Лондоне в то же время, предложил сходить на маскарад в Ранелах, который был очень популярен, и где всегда была масса возможностей для приключений. Этот сад пользовался дурной славой; женщины, стремящиеся

потерять честь, бродили там среди тех, кто давно ее потерял, и все искали удовольствий.

Уильям и его приятель в одинаковых матросских костюмах уже имели вид участников маскарада, им оставалось только надеть маски, и они были готовы смешаться с толпой венецианских дожей, пастушек и пестро разряженных придворных — мужчин и женщин.

Скрыв лица под масками, Уильям и его друг дошли до Ротонды, позади Китайского храма, Грота и Храма Грусти, послушали музыку, которую исполнял оркестр прямо под открытым небом. Однако они скоро устали от впечатлений и решили в поисках девушек побродить по узким, извилистым дорожкам, весьма пригодным для этой цели. И они нашли их довольно быстро. Уильям был привлечен одной из них, одетой в костюм монахини, что само по себе уже было интригующим: не вызывало сомнения, что этот костюм надет с единственной целью — подчеркнуть его несоответствие образу жизни владелицы. Это казалось прекрасной шуткой, и Уильям обсуждал с этой девушкой, как им лучше отделаться от своих спутников и уединиться в той части сада, которая была скорее похожа на естественный лес, когда они все подошли к скамейке под деревом, где друг Уильяма предложил им немного посидеть.

В то самое время, как юные матросы болтали со своими дамами, делая слабые попытки сдернуть их маски, мимо прошла группа мужчин во главе с испанским грандом. Было что-то напыщенное в этом гранде, он шел, глядя через прорези в маске, гораздо более закрытой, чем у всех, так, словно не только этот сад, но и все в нем присутствующие — его собственность. Он мельком взглянул на компанию под деревом, и его взгляд остановился на монахине.

— Очаровательно! — воскликнул он и протянул к монахине вялую руку. Уильям вскочил на ноги.

— Прочь, ты, невежда! — закричал он.

— Как ты смеешь так обращаться ко мне, щенок? — ответил гранд.

— Неужели ты думаешь, что матрос флота Его Величества будет сносить оскорбления от какого-то испанца? — спросил Уильям.

— Если его заставят это делать, — был ответ. — И тебе придется, мой маленький матросик.

Уильям научился пускать в ход кулаки, а так как он уже стоял, то размахнулся, и гранду достался бы нешуточный удар, если бы его спутники не бросились на его защиту так проворно, словно этот гранд на самом деле был важной персоной.

Но он не хотел, чтобы его защищали, он требовал сатисфакции, перепалка затягивалась, и кто-то позвал констебля.

— Кто зачинщик? — спросил блюститель порядка. Друзья гранда показали на матроса, Уильям и его приятели утверждали, что зачинщик — этот наряженный попугай, испанский гранд.

Кончилось тем, что констебль обоих привел в караульное помещение и заставил снять маски. И в этот момент Уильям и гранд уставились друг на друга.

— Господи! Уильям, это ты! — воскликнул гранд, он же принц Уэльский.

— Господи! Георг, это ты! — как эхо, повторил Уильям.