Богоборцы из НКВД - страница 18

Патриарх: Травля имеет побочное значение. Не из-за неё, а потому, что по канонам нельзя.

Председатель: Тем не менее вы исходили из того, что делалось в обществе?

Патриарх: Да, в обществе.

Председатель: Значит, правильно поймёт Трибунал, что здесь вами руководило в большей степени всё-таки то, что вам нужно было ответить на то, что, как вы сказали, у вас за спиной был выпущен декрет и нужно было сказать, как на него реагировать?

Патриарх: Нет, не так. Я излагал историю, что мы можем дать и что не можем дать.

Председатель: Вы употребили выражение, что вели переговоры, а в это время за спиной был выпущен документ. Вы употребили это выражение?

Патриарх: Да.

Председатель: Значит, вы сочли, что декрет был скрыт от вас, что ему было придано значение гражданской жизни, которая проходила рядом с вами?

Патриарх: Но она касалась Церкви.

Председатель: Значит, вы считали, что произошёл некоторый конфликт между церковной иерархией и советской властью?

Патриарх: Да, я думаю, что если советская власть выступила через ПОМГОЛ, то нужно было действовать.

Председатель: Таким образом, вы считали, что советская власть поступила неправильно, и были вынуждены выпустить воззвание?

Патриарх: Да.

После председателя берёт слово обвинитель: Вы признаёте, что церковное имущество не принадлежит церквам в смысле иерархического их построения по советским законам?

Патриарх: По советским законам – да, но не по церковным.

Обвинитель: Ваше послание касается церковного имущества. Как же понимаете вы с точки зрения советских законов, законно ваше предложение или нет?

Патриарх: Что это?

Обвинитель: Ваше послание…

Патриарх: Это вам лучше знать, вы – советская власть.

Председатель: То есть вы говорите, что судить вам, а не нам. Тогда возникает вопрос: законы, существующие в государстве, вы считаете для себя обязательными или нет?

Патриарх: Да, признаю, поскольку они не противоречат правилам благочестия. Это было написано в другом послании.

Председатель: Вот в связи с этим и ставится вопрос: не с точки зрения церковных законов, а с точки зрения юридической, вот имеется закон о том, что всё церковное имущество изъято от Церкви и принадлежит государству, следовательно, распоряжаться им может только государство, а ваше послание касается распоряжения имуществом и даёт соответствующие директивы – законно это или нет?

Патриарх: С точки зрения советского закона – незаконно, с точки зрения церковной – законно.

Обвинитель: Значит, с советской точки зрения незаконно, и это вы учитывали и знали, когда писали послание?

Патриарх: В моём послании нет, чтобы не сдавать. А вот я указываю, что, кроме советской, есть церковная точка зрения, и вот с этой точки зрения – нельзя.

Обвинитель: Вы говорите, что не указывали, чтобы не подчиняться советской власти. А как вы думали, в какое положение поставили своим посланием верующих?

Патриарх: Они сами могут разобраться. Я выпустил послание и отдал его Никандру для того, чтобы он сообщил в Синод и епархии…

«4-го апреля в пленуме Моссовета (Московского совдепа) очень ругали Патриарха и всё духовенство якобы за агитацию против добровольной выдачи церковных ценностей и постановили провести декрет ВЦИК об изъятии «неуклонно, твёрдо и энергично».

Впоследствии так и сделано, да никто им и не мешал. Напрасно только изволили лаяться. В некоторых церквях изъято серебра по нескольку пудов, а в некоторых – десятки пудов. Подожду конца изъятий и запишу собранное (вернее сказать, «содранное») церковное богатство в итоговой сводке», – запишет в своём дневнике москвич Н.П. Окунёв.

Перед Пасхой 1922 года в Москве появилось множество объявлений. Одно из них красноречиво подчёркивает колорит того времени: «Ты говоришь, к Пасхе нельзя купить коньяк? Так купи вино В.Г. Сараджаева. Магазин: Тверская, 22».

«С 31 марта по 27 апр. Включительно по Москве изъято в церквях: 3.059 пуд. 28 ф. 45 зол. 72 доли 400 р. серебра, 2 пуд. 21 ф. 86 зол. 76 долей 500 р. золота; брильянтов, алмазов и розочек 3.658 шт., жемчуга 17 ф. 67 зол. 40 долей, рубинов 1.178 шт., изумрудов 1.887 шт., драгоценных камней 1 пуд. 72 золотника (каких ещё?!), и много других ценных вещей, описанных поштучно», – отмечает Окунёв.