Во-вторых, вооружайся:
неприятель у ворот.
Валтасар
Ты, гонец, чего шумишь?
Здесь у нас покой и тишь.
Разве что деревья гнутся
да еще шумит камыш.
Только сел за дело – глядь
отвлекают нас опять!
Не дают спокойно выпить,
то есть это… заседать.
Есть дела страшней войны
и важней пустой казны:
мы тут в ходе заседанья
перебили стаканы.
Уберите этот хлам,
принесите рюмки нам
те, что мне привез папаша,
разорив еврейский Храм!
Слуги приносят сосуды иерусалимского Храма и разливают в них вино
Придворные(мнутся)
Валтасар
Испугались? Стыд и срам!
Мы ведь их не переплавим,
Просто выпьем по сто грамм.
Под прикрытьем пирогов
пью во здравье всех богов!
Вот сейчас опохмелимся –
И прогоним всех врагов.
Пьют из храмовых сосудов. На стене появляются слова: «Мене, текел, фарес»
Валтасар
Что за надпись на стене?
Кто прочесть поможет мне?
Придворные
– Может быть, меню на завтра?
Нет, написано «мене».
– Что за «текел» и «фарес»?
Не слыхал таких словес.
– Есть тут в зале переводчик?
Нужен просто позарез.
Входит царица-мать
Валтасар
Попрошу придворных встать!
К нам явилась пировать
наша старая хрычовка…
то есть царственная мать.
Отчего у вас, маман,
взор печален, как туман?
Может, пенсию прибавить,
иль у вас опять роман?
Царица(ехидно)
Добрый вечер! Ты, сынок,
от трудов не изнемог?
И придворные туда же –
в полном смысле сбились с ног.
Тут и войско, и генштаб.
Пред лицом врага хотя б
вам о чем другом подумать
кроме выпивки и баб!
Позабыли о войне,
тонут по уши в вине
и похабное чего-то
написали на стене!
Валтасар
Написали, да не мы.
Письмена для нас немы,
хоть и бьются над прочтеньем
наши лучшие умы.
Государственный совет
годен только жрать обед.
Живоглотов в свите много,
полиглотов нет как нет.
Царица
Нынче разве мудрецы?
Скудоумные юнцы!
Таковы ли раньше были
Ваши деды и отцы?
Помню, правил твой отец –
жил тут бравый молодец.
Ах, красивый был мужчина…
то есть праведный мудрец!
Валтасар
Царица(задумывается)
Вопрос.
При дворе Белтешаццаром,
а по-ихнему… склероз!
Валтасар
Как?.. Ага, сообразил.
Чтоб немедля призван был
ко двору премудрый Белте…
Шалте… словом, Даниил!
Пир продолжается. Входит Даниил
Валтасар(указывая на надпись)
Объясни мне сей фантазм.
Что молчишь? От страха спазм?
Или грамоты не знаешь?
Или вовсе впал в маразм?
Даниил
Правда, государь, твоя.
Отвечаю не тая:
кое-кто из нас в маразме,
только вряд ли это я.
Или вам себя не жаль?
Ты еще свинью поджарь
да используй вместо блюда
Моисееву скрижаль.
Надпись на стене дворца –
это приговор Творца:
Ты и взвешен, и подсчитан
и измерен до конца!
Валтасар
Как – измерен? Может, чтоб
обновить мне гардероб?
Даниил
Нет, увы! По этой мерке
выйдет разве только гроб.
Входит персидское войско во главе с царем.
Вавилоняне разбегаются. Персидский царь садится на трон
Персидский царь
Наших армий контингент
занял все в один момент.
Выражаясь по-персидски,
вышел полный хэппи-энд.
Придворные
(сбегаются к трону)
Ты велик и знаменит,
Дарий наш Ахеменид!
Много ли погибло в свите?
Может, это… заменить?
Царь
Да на кой вы мне сдались?
Р-р-разойдись от трона! Брысь!
У меня обжор придворных
и своих-то завались.
Сотворил бы между дел
я из вас мишень для стрел,
да стрелять по пьяным рожам
Заратуштра не велел.
Одного я тут видал –
хоть и стар, зато удал!
Объясни, мудрец Данила,
как ты надпись разгадал?
Даниил
Коль владыке все равно,
править или пить вино –
что Господь на это скажет?
Угадать немудрено.
Царь
Вот как?.. В этом есть резон.
Будешь в штат мой занесен.
Остальные расходитесь.
Кончить ПЬЯНКУ! Не сезон.
Придворные
Он колдун, обманщик, плут!
Он еврей – у нас их бьют!
Все евреи против власти,
потому что мало пьют!
Царь
Ка-ак? Яв-рей?..
Я, царь царей,
не встречал таких зверей,
ну а если попадутся.
сам решу я, кто еврей.
Даниил
Царь! На кой тебе такой
старый дедушка с клюкой?
Пусть послужат молодые,
мне бы лучше на покой.
Царь
Что покой? Мираж и миф.
Шевелись, покуда жив;
а покой нам только снится,
как писал известный скиф.
Возвращайся во дворец,
будешь главный мой мудрец.
Мудрость – и при персах мудрость.
Богословие
Карл Барт
Юмор[3]
…Ибо воссмеетесь.
Евангелие от Луки 6:21
Если у человека есть чувство юмора, значит, душа его не заснула, не застыла; она живет и находится в движении. Юмор возникает тогда, когда мы с особой отчетливостью чувствуем двойственность нашей природы: как дети Божьи мы принадлежим вечности; как люди мы живем и действуем во времени. Юмор выносит за скобки всю серьезность настоящего; юмор появляется в борьбе с серьезностью настоящего. Но в этой борьбе мы – дети Божьи – не можем всегда оставаться серьезными. Будущее, уготованное нам Богом, проявляется улыбкой – улыбкой грустной, улыбкой сквозь слезы; веселостью, с которой мы должны принимать серьезное и грустное настоящее – то, что находится в скобках. Эта улыбка, эта веселость – они несут в себе будущее. Поэтому настоящий юмор отличается от ненастоящего именно тем, что в начале его находятся знание и страдание. Мы внезапно видим скобки, в которых сами и находимся, – так начинается юмор; поэтому вполне естественно прежде всего обращать юмор на самих себя и только потом – на других. Тогда и только тогда в нашем юморе не будет яда и желчи, но будет утешение и освобождение, даже если мы обратим его на других. Только тот, кто от души посмеялся над самим собой, имеет право смеяться над другими; а тот, кто искренне смеялся, когда смеялись над ним, выдержал последний, самый трудный экзамен. На этом экзамене с позором проваливаются многие из тех, кто с гордостью называли себя юмористами.