Боль разлуки - страница 2
2017
Портрет
Скупыми мазками рисую
лицо, что прекраснее нет.
Любить тебя буду такую
всю жизнь и ещё много лет.
Всё ближе портрет к завершенью,
становятся ярче черты.
Воздушною, лёгкою тенью
в подрамнике кажешься ты.
Но смотришь задумчиво, строго.
За что осуждаешь меня?
Осталось закончить немного:
добавить движенья, огня.
Последний мазок и готово:
лукавство в глазах, доброта.
Ты молча стоишь и ни слова -
живая на фоне холста.
И смотришь с улыбкой беспечной,
как будто былого не жаль.
Так пусть же останется вечной
твоя красота и печаль.
2012
Та осень
В ту осень так рано на тонкой берёзке
от холода вдруг пожелтели листы.
А мне не хватает иронии жёсткой
и критики – той, что давала мне ты.
О, как ты умеешь блестяще ужалить,
ведь до совершенства мне так далеко.
Хрустит под ногами осенняя наледь
так странно и гулко... Но сердцу легко.
И солнце приникло лучами так жадно
к багрянцу, что ссыпал раздевшийся клён.
А острое жало всегда беспощадно,
но только не страшно тому, кто влюблён.
2009
«Да что с того…»
Да что с того, что сад весною
оделся в праздничный наряд,
на клумбах алою гурьбою
тюльпаны радостно стоят,
и птицы радостно щебечут,
вернувшись с дальних берегов.
Но я не рад весёлой встрече,
как будто я к ней не готов.
Когда тебя со мной нет рядом,
и день не в день, и ночь долга.
Сижу, смотрю потухшим взглядом
в окно на дальние луга;
на то, как быстро оживает
вокруг природа без тебя.
А сердце глупое не знает,
что можно жить и не любя.
2010
«Вот, опять появляются тени…»
Вот, опять появляются тени
и уходят, кого-то кляня.
Я прошу: не садись на колени,
ничего не проси у меня.
Обещала, что будет послушна,
и глаза были в нежную синь;
всё смотрела, да так простодушно,
словно солнце в окошках витрин.
Отшумело недолгое лето.
Землю скрыли сухие листы.
Но не смей говорить мне про это:
как любила поэзию ты.
Я не буду петь нежно и тонко,
неспособный бездумно любить;
потому, что ты душу ребёнка
захотела в тюрьму посадить.
И, насмешек твоих не приемля,
хоть они и невинно тихи,
я прошу: опустись ты на землю...
И ужасные выбрось духи.
2017
«Как жаль, что тебя раздражает...»
Как жаль, что тебя раздражает
всё то, что так дорого мне.
Об этом ни ветер не знает,
ни искры, что кружат в огне.
И даже сороки, что часто
выносят весь сор из избы,
не видели, как ушло счастье,
устав от бесплодной борьбы.
Так тихо теперь в нашем доме.
Углы заплели пауки.
Склонилась в покое и дрёме
верба у холодной реки.
И только щенок мой любимый
повизгивал тихо во сне:
о том, что прошло тенью мимо;
о том, что так дорого мне.
2010
У камина
Была весна. И у камина
сидели мы опять вдвоём.
Кончался день, и вечер длинный
явился затяжным дождём.
Огонь горел. Уже поленья
пылали, сумрак разогнав.
Сливалась тень с другою тенью,
являя свой беспечный нрав.
Летели искры то и дело
и замирали на полу.
А ты сидела и смотрела,
но не в огонь - а на золу.
О чём ты молча вспоминала?
Чьи лица плыли пред тобой?
Вокруг тебя всегда витала
святая тайна, ангел мой.
Любовь... Как первобытно-грубо
она владеет жизнью всей.
Чем больше женщину мы любим,
тем меньше знаем мы о ней.
Тут ум бессилен - только тело
познать способно как-то вас.
Куда же молча ты смотрела,
когда весенний день угас?
2017
Ты вошла
Ты вошла. В переполненном зале
столик наш был вдали - в глубине.
Я топил в тонкостенном бокале
наше прошлое, чуждое мне.
Подошла, и ничуть не печалясь,
заказала Монтес Шардоне.
Ты всегда хорошо разбиралась
в дорогом и хорошем вине.
Я не выдам ни вздохом, ни словом
то, что вижу в больших зеркалах.
Назову себя именем новым,
чтоб в твоих не светиться глазах.
Нас любовь опалила случайно,
но день долгий прошёл и угас.
Только есть у меня одна тайна:
этот вечер последний для нас.
2017
Песчаный берег разлуки
Он всё курил
Он всё курил, курил, как ненормальный,
и мне в глаза заглядывал с мольбой.
Как он хотел любви моей печальной,
как он боялся участи иной.
Ходил, ходил, шагами робко мерил
весь этот им же созданный уют.
А я молчала, глаз поднять не смея,
считая бег томительных минут.
Но я могла лишь дать ему надежду:
холодную, как лунный, бледный свет.
Он говорил, что будет всё как прежде:
покой и скука много—много лет.
А я хотела только лишь вниманья,
немного ласки, счастья хоть глоток,