Больно берег крут - страница 28
И умолк, выжидательно глядя на ошеломленного Бакутина.
Не ожидал Гурий Константинович такого поворота, но обрадовался ему. «Такую глыбищу… Своими руками… Наперекор и поперек… Ради этого стоит…» — каруселило в голове Бакутина, и он никак не мог совладать с собой. Поняв это, Боков сделал вид, что читает какую-то запись в настольном блокноте.
«Спасибо», — натянутым голосом наконец-то вымолвил Бакутин. «Вот и отлично, — искренне обрадовался Боков. — Погуляйте денек, соберитесь с мыслями, а завтра в два — милости прошу на бюро. Будем обсуждать постановление Совета Министров о наших нефтяных делах…»
Недавно Туровское нефтедобывающее объединение превратили в главк, назначен новый начальник. Хорошо бы новая метла подхватила весь турмаганский мусор да к такой матери за борт, на распыл. А ну как заосторожничает новоиспеченный начальник главка?..
Тут мысль Бакутина застопорила, начала путаться и рваться. Отяжелела голова, сомкнулись веки, окатила тело дремотная жаркая волна. Бакутин кинул на стол зачугуневшие руки — одна на другую, — ткнулся в них головой так резко, что седые длинные завитки вихрево взметнулись. И тут же вязкая дрема совсем стреножила мысли и чувства. И Бакутин погрузился в желанный благословенный покой радужного, легкого сна. Только крохотная частичка мозга бодрствовала, охраняя покой перенапряженного организма. Тончайшие, чувствительнейшие нервные волоски вбирали в себя все звуки и запахи гигантского мира, недремлющая долька мозга тут же профильтровывала их, и те холодным серым пеплом бесшумно осыпались в небытие. По-ребячьи вкусно, со сладким громким причмоком Бакутин долго глотал вязкую дремотную слюну, и крупные, резко очерченные губы его блаженно улыбались.
Безмолвствовали горластые телефоны, не скрипели половицы и дверь, только влажный ветер с Оби бесшумно втекал в растворенную форточку, парусил нейлоновую занавеску, обвевал прохладой отрешенное лицо спящего. Вот ветер принес с реки пьянящие, волнующие запахи смолы, солнца и водорослей. Дрогнули паутинки нервной антенны, недремлющая долька мозга, вобрав в себя все эти запахи, мгновенно их овеществила, и Бакутин тут же увидел во сне море — приветливое, ласковое, мудрое. «Папа! — зазвенел счастливый, ликующий голос Тимура. — Лови меня. Я плыву к тебе!» Бакутин шарил глазами по рябой глади, но не видел сына. «Где же он?» И тут же тревога пробила сонную пелену, и та стала редеть, таять, а в еще размягченное дремой сознание уже ломились какие-то очень нужные, неотложные мысли — опять о документах, схемах, планах. «Прочь… Прочь…» — еле внятно пробормотал Бакутин, отгоняя надоевшие мысли, и те послушно отступили, и вновь сомкнулась хрустальная раковина сна, и он снова увидел море, и опять услышал призывный голос Тимура, и опять тот разбередил покой. «Как он там?.. Чего не хватает ей?..»
Лопнули шелковые путы сна. Бакутин резко распрямился, энергичным кивком головы смахнул со лба белые пряди. Прижег папиросу, громко выдохнул дым и, чтоб не дать разгореться ревности, торопливо схватил телефонную трубку.
Похоже, Лисицын за дверью ждал. Не успел Бакутин сказать телефонистке «главного инженера», как тот предстал с папкой в руке.
— Телепатия все-таки не выдумка досужих кабинетчиков, — сказал Бакутин, опуская телефонную трубку на аппарат. — Только надумал звонить тебе…
— Самое дорогое качество подчиненного — угадывать мысли и желания начальника.
Лисицын выговорил это без улыбки. И не понять было: шутит или нет?
Два года они под одной крышей. Вместе и в ногу от первого колышка, ни разу всерьез не поссорились, наверное, потому, что в самый критический миг назревающего столкновения Лисицын неизменно уступал, причем делал это так непринужденно, что Бакутину становилось не по себе за свою недавнюю горячность. Ни с кем и ни за что, как видно, главный инженер драться не хотел, хотя дело свое знал отменно и заслуженно слыл опытным, технически грамотным промысловиком.
С ходу подсев к столу, Лисицын молча протянул папку и сразу надел на лицо маску безразличия к происходящему. Пока Бакутин перелистывал и читал вложенные в папку бумаги, Лисицын негромко выбивал пальцами по столу какой-то четкий, замкнуто повторяющийся ритм.