Болотное гнездо - страница 13

– Все от Бога. Она или есть, или ее нет, – подхватила Марья. – А сейчас что, посмотришь: кричат, бьют себя в грудь, а сами не знают, куда идут и куда ведут. Ни любви, ни веры. Глаза завязаны, а сил открыть нет. Страшно поглядеть, куда подошли. К пропасти, вот куда.

– Перестань, – остановил жену Федор Михайлович. – Пустая трата времени и энергии. Сие на руку империализму, слышь, старая?

Марья хотела возразить, даже рот открыла, затем, точно ища поддержки, глянула на Сергея и промолчала. Куда ей было со своей Библией до марксистской философии Федора Михайловича.

Дед Федор выписывал почти все газеты, читал их от первой до последней страницы. «Чтоб докопаться до правды, надо все переворачивать на другую сторону, – говорил он. – Вот тут пишут, что сев начали на два дня раньше, чем в прошлом году, В том году писали так же. Я здесь за двадцать лет подсчитал: нынче сев в феврале начали. Если пишут о мафии в Италии, значит, и у нас она появилась».

Раньше к нему приходили все релские мужики, советовались, как построить дом или как выложить печь. Ну а уж паять, лудить, тут ему не было равных. И он никому не отказывал. Также не было на улице равных по части составления разных бумаг. Он писал за всех: в райисполком, в собес, в прокуратуру, милицию. Но народилось новое поколение и появились новые законы, в которых дед Федор так и не сумел разобраться. Брюхиных он не любил, как он сам порою выражался, с классовых позиций.

– Дед Брюхин сказал, Петька продал дом, – вспомнил вдруг Сергей. – Правда это?

– Да, продал, – нехотя откликнулась Марья. – Конечно, это не наше дело, но я на Петькином месте не стала бы продавать. Вашему дому, вернее месту, на котором он стоит, цены нет. Ты посмотри, – Марья выскочила из-за стола, открыла подполье. – Вон она, вода, под всем домом. А у вас воды нет, я смотрела. Дом повыше стоит, вода глубже. И огород суше. Вот Брюхины и зарятся.

– Но говорят, дом-то не наш, – вспомнил Сергей, – вроде бы Брюхиным принадлежал?

– Не Брюхиным, а монашке, – возразил Федор Михайлович. – Вот про нее ничего плохого сказать не могу. Грамотная была, книг у нее – как в библиотеке. Она откуда-то с Расеи. Перед революцией в монастырь пришла, здесь и осела. В молодости красивая была. Вот Евсей и положил на нее глаз. А когда жены не стало, он сюда перебрался, к ней под бок. Она у него что-то вроде домработницы была – и обстирывала, и обшивала. Потом отец с матерью у нее поселились. Я тебе скажу, отец твой сполна заплатил и за дом, и за землю. Огородик-то у нее был махонький. Николай его расширил, у кустов отвоевал. Покорчевал до кровяных мозолей. А Брюхиных он уж покормил. Поедут на охоту, начнут делить, добудут мяса, Николаю – кости. Так что пусть они про это не вспоминают. Если начнут, я такие справки на них наведу – бедными станут. А Петька что, они ему квартиру выхлопотали. Недавно машину купили. Не ему, Ритке. – Федор Михайлович поднял голову. – Да чего это мы все про Брюхиных да Брюхиных, вроде бы не о чем больше говорить. Ты вот расскажи, как там сейчас наша армия. Ты, я слышал, вроде бы там служил? – подняв палец над головой, согнутым концом он показывал в угол, где у Марьи висели иконы.

– Нет, дед Федор, там я не служил, – рассмеялся Сергей. – Там архангелы служат. – Он на секунду замолчал, глянул на часы. – Поздно уже, пора спать. Про армию в другой раз.

Его оставляли, но он все же пошел к себе домой.

Дождь прекратился. Кое-где, сквозь низкие облака, с северной стороны, знакомо показались звезды, точно спешили сообщить, что они на прежней высоте и на прежнем месте. День на завтра обещал быть хорошим.

Пока он сидел у Коршуновых, печь прогорела, но в доме было тепло, тихо и покойно. Сергей снял сапоги, гимнастерку, постелил под голову фуражку и лег на диван. Но уснуть сразу не смог, ворочался, под ним сухо скрипели пружины. Отыскав удобное для тела положение, Сергей затих. Он попытался разобраться в себе, в том, что услышал и увидел за этот вечер, но попытка оказалась слабой. Он вдруг понял: то, ради чего он ехал и до поры до времени держал глубоко в себе, еще не наступило. Если бы не ночь, он давно был бы у Гришки Дохлого, уж тот наверняка рассказал бы ему об Аньке Галеевой. Из писем он знал, она поступил в медицинский и по-прежнему живет в городе. И что за ней по-прежнему бегает Женька Брюхин.