Большая книга имен - страница 2

На заре человечества имя составляло не только отличительный набор звуков, оно воспринималось как сокровенная часть сущности, служило поводырём судьбы, мерилом удачи и процветания. Наречение именем становилось обрядовым актом творения, установлением человеческой сути и притяжением благодати. Перед уничтожением врага всякий воин стремился узнать имя поверженного, чтобы переадресовать его благодать себе. На такой печальный случай «заготавливалось» ложное имя, охраняющее благодать от врагов.

Хворому ребёнку шептали на ухо имена его родителей и пращуров, чтобы привлечь их силы на одоление болезни. Вслух же называли заведомо неприглядные имена, отвлекающие внимание злых духов от потенциальной жертвы.

В глубокой древности большинство имён включали упоминание богов, ибо человек в суровой действительности искал защиты высших сил. Имя всегда оставалось при человеке незримым спутником и выполняло роль коммуникатора связи с духовным миром.

У загадочного народа шумеров, заселившего земли современного Ирака 5000 лет тому назад, наречённый именем обретал некую заданность судьбы. Герой шумерских мифов Зиудсура после гибельного потопа сумел вернуть к жизни все растения, имена-названия которых он помнил и произнёс вслух.

Древние египтяне серьёзно оберегали свои имена от чужих ушей. Малое имя знали немногие окружающие; большое же, истинное имя произносилось лишь во время храмовых обрядов, когда его владельца оберегали боги. Жрецы учили, что всякий человек обладает пятью душами, последняя из которых – Рин (Рен) – суть истинное имя человека. И пока истинное имя живёт в памяти близких, душа человека пребывает в земном мире.

Столь же трепетное отношение к имени бытовало у древних евреев. Мудрецы их толковали, что, когда человек оставляет земную юдоль, ангел Смерти ударяет посохом по его могиле и говорит: «Поднимись и скажи мне своё имя!» Назвавший имя уходил в достойное посмертье. Забывший собственное имя подлежал суровому суду. Как можно забыть своё имя? Считалось, что буквы имени создавали канал питания души энергией Бога. У праведника канал работал, как молодая здоровая артерия; у человека греховного канал размывался, и буквы имени тускнели и пропадали. Такой усопший «не видел» собственное имя и не мог назвать его Пришедшему, несмотря на страх перед последствиями. Ассирийцы сложили поговорку на подобный случай: «Человек после смерти оставляет имя, а бык – шкуру».

Индусы в кастах брахманов, кшатриев и вайшьев практиковали древний обряд Упанаяна над мальчиками, знаменующий второе, духовное рождение, и сопровождавшийся наречением посвящаемого новым именем. Лишь после успешной инициации обряда юный индус получал дорогу во взрослую жизнь.

Славяне разделяли подобное отношение к имени. «Хорошо там и тут, где по имени зовут», – говорили прародители наши. Имя же передавалось выражениями рекло, назвище, прозвище, название, прозвание, проименование. В языческий период славянской истории использовались самобытные имена, более напоминавшие прозвища, данные по определённому поводу. В «Русском азбуковнике» – одной из старинных славянских книг, – описан порядок имянаречения: «Первых родов и времён человеци даяху детем своим имена, якоже отец и мать отрочати изволят: или от взора и естества, или от вещи, или от притчи». Вот и присваивали имена отпрыскам своим в соответствии с правилом таким: Первак и Четвертуня, Третьяк и Девятко, Осьмак и Десятой – по очерёдности появления на свет в одной семье. Порой же обращали внимание на внешние приметы человечка: Клешатко и Толстой, Малюта и Лобан, Чернава и Белуша. А уж нрав малышей слыл доброй почвой для выбора имени: Бессон и Несмеяна, Истома и Молчан, Забава и Неулыба (и пр.) Понятно, что появление маленького нахлебника определяло отношение к дитяти: Богданом, Баженом и Любавой звали долгожданных и приятных детей; Нежданом, Нечаем да Немилой могли в огорчении наречь детей случайных в семье со скромным достатком.

С крещением Руси именник славян существенно изменился. Каждое крестильное имя почиталось святым, поскольку фактом определения в богослужебные списки имя уже пребыло освящённым духовными подвигами его прежних носителей – святых. Замысел власти заключался и в том, чтобы объединить множество славянских племён в единый, «окормляемый» Церковью народ.