Большая книга ужасов — 73 - страница 16

Девчонка дернула плечом, не давая тяжелой кофте сползти.

– Последнее ведро отнесу, и пойдем, – согласился Никита.

Особой радости на лице мелкой не отразилось. Другого ответа она не ждала.

Шли по улице независимо друг от друга. Никита сразу сунул кулаки в карманы. Раньше с мелкими не общался, но помнил, что такие любят ходить за руку. Подавать свою руку этой не хотелось.

Мелкая и не думала претендовать на чью-либо руку. Она торопливо бежала по дорожке, странно переставляя ноги в сапогах. Сапоги были слишком высокие и неудобные.

Бег ее затормозился около огородов. Линия грядок, огороженных невысокими заборчиками.

– Наш вон тот, – показала мелкая.

Никита ожидал, что его приведут к такому же дому, как у бабы Зины. Но дома тут не было. Были огороды и сараи. И туалет. Будку туалета никогда ни с чем не спутаешь.

– Мать вчера в огороде копалась, нашла, – сообщала мелкая. – У нас ловушки на кротов стоят, их тут много. Как расшуруют грядки, ничего потом не растет. Вчера сразу два попалось. Одного мать увидела, а я второго забрала. Он у меня в земле сидел. А потом сдох.

Никита передернул плечами. Так… сдох… отличное начало дня.

– Это же хорошо? – Девчонка смотрела на него, сильно запрокинув голову. Лицо у нее сейчас было похоже на блин.

– Что хорошо? – смутился Никита.

– Убивать не пришлось.

– Знаешь что!.. – Никите вдруг все надоело.

– Идут!

Девчонка смотрела мимо. Чертовщина какая-то. Никита почувствовал неприятные мурашки, захотелось обхватить себя за плечи.

Мелкие. Синий и красный. За ними бежала еще одна горошина. Вроде бы та, что вчера была на велосипеде, а может, и другая.

– А ты говорила, что не придешь! – радостно крикнул красный мелкой в сапогах.

– Все равно не сработает, – отозвался идущий за ним синий.

– Я тебе сейчас в рожу! – все с той же радостью сообщил красный.

Никита начал закипать. Что за детский сад?!

– А я говорю, получится! – кинулась на синего мелкая в сапогах и с лету врезала ему кулаком по голове. Тот и не подумал защититься.

– Крота покажь! – потребовал синий.

Драка закончилась. Мелкая весело – жизнерадостный ребенок какой-то – глянула на Никиту, кивнула ему: мол, пошли. Никита остался стоять. Сопливая гвардия потянулась вдоль грядок.

Пожалуй, надо уходить. Никита потер почему-то вспотевшие ладони. И правда сумасшедший поселок. И жители его все немного сдвинутые. Кротиков по утрам хоронят. А по вечерам садятся у окна и смотрят кошмары с продолжением. Весь поселок – одно сплошное похоронное агентство.

– Иди! – позвала мелкая в сапогах. – Мы сейчас быстро.

– А давайте одни, – предложил Никита. – Я мимо.

– Так это для тебя! – искренне возмутилась мелкая.

– Что для меня? – Вот так живешь-живешь, никого не трогаешь, а потом ради тебя зверушку хоронят.

– Пойдем.

Она все же вцепилась в его руку. Ладонь у мелкой была горячая.

Крот лежал на газете. Никита никогда не видел кротов. Может, они все такие, а может, это специальный вид. Ритуальный. Огромные лапы – по сравнению с самим кротом просто нереально огромные – с длинными белыми когтями. Тупоносая мордочка. Свалявшийся грязный мех. Глаз не видно.

– За кустом похороним и табличку поставим, – командовала мелкая в сапогах.

– А я вот еще принес. – Красный зашуршал пакетом.

Это была селедка. Небольшая, но на вид вполне съедобная.

– Ты чего? – толкнула его в плечо мелкая в сапогах. – Ты чего?

Селедка чуть не полетела на землю. Красный бережно ее прикрыл пакетом.

– Чего? – наступала мелкая в сапогах.

– Так она же тоже мертвая! – сдавал позиции красный, пятясь. – Не сама умерла – ее убили. То, что надо! Чем твой крот лучше?

– Крот – это зверь! А это…

– Это тоже зверь, только из моря. Еще неизвестно, что больше подойдет. – Красный повернулся к Никите. – Я курицу хотел стащить. Но за курицу мать убьет. А селедку, может, не заметит.

Никита кивнул. Уходить расхотелось.

– А я принес вот, – оживился синий и вытащил из кармана куриную ногу. Жареную. С прилипшей спичкой.

– Ты чего? – переключилась на синего мелкая в сапогах. Она переложила крота в банку и теперь старательно прижимала ее к груди.

– Пригодится, – остановил повтор спектакля Никита. – Где твой куст?