Большая починка - страница 9

Что оставалось делать Саше? Доказывать, что он еще не вполне мужчина? Мама знала, на что била. Мальчик, едва родившись, уже знает, что он мужчина, и ни за что на свете не откажется от этого звания.

Саша Павлов взял таз и понес. Скучное занятие… Вдруг у него мелькнула одна мысль. Он барабанщик, таз — барабан. Саша снял ремень, привязал таз за ушки, повесил на шею и пошел: «Старый барабанщик, старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал. Он проснулся…»

Вместе со старым барабанщиком проснулась вся улица и высунулась из окон: что за демонстрация?

Набежали, загалдели мальчишки, залаяли собаки, заблеяла чья-то коза, заорали, обмениваясь информацией, петухи.

Мацук встретил «демонстрацию» возле палатки утильсырья. Узнав, по какому случаю «гремит барабан», удивился. Такую ценную вещь — таз — на свалку? Тут же, не отходя от кассы, касса всегда «ходила» с ним, вынул из кошелька серебряный рубль и протянул Саше. Саша взял и с уважением понянчил: тяжелый. Вздохнул и вернул Мацуку.

— Бери, бери, аванс, — небрежно уронил Мацук, — будет что, еще принесете. — И задумался, глядя куда-то поверх ребячьих голов.

Ребята ушли, подавленные величественным видом Мацука, и тут же забыли о нем, увлеченные тем, как вкусней разменять полученное богатство. У Саши Павлова в мыслях не было присвоить рубль себе, хотя он и принадлежал ему по праву. Вместе добывали, вместе и проедать будут.

Странно, что Мацук бросил на ветер такие деньги — целый рубль! Худой таз ломаного гроша не стоил. Но Мацук никогда не бросал денег без умысла Он точно знал: Саша Павлов и те, кто с ним, попадутся на серебряный крючок, непременно станут его постоянными клиентами. Он плохо думал о них, Мацук. Мерой своего, Мацукова, детства мерил их детство. Они не попались на серебряный крючок. Жить для денег? Работать только для того, чтобы зарабатывать? Они не принимали этого, как организм не принимает кровь чужой группы. «Деньги к деньгам» — девиз Мацука не был и не мог быть девизом их жизни. Им просто не у кого было этому научиться, не было главного в учении — личного примера, не было того, на чем это растет, — «грибницы наживы». Век денег, по крайней мере в их сознании, уже кончался. Они росли, как хозяева того общего, что принадлежит всем, и примеривались владеть этим общим, не покупая его, а получая в том разумном количестве, какое им было нужно.

Дома пионеров, станции юных натуралистов и техников, лагеря, стадионы, бассейны, детские железные дороги и пароходства. Ого, сколько у них всего было! А деньги… Что деньги!.. Разве на эскимо. Ну, на эскимо снесут Мацуку медный таз с дыркой. Отварил варенье, валяй в «железный муравейник». Все равно к нам вернешься медной жилкой в кабеле. Ток пионерской ГЭС понесешь. Вот она на Снежке строится. Не игрушечная, настоящая, хоть и маломощная. А им больше и не надо. Только для пионерской радиостанции, которую они в зоне «Восток-1» построили и на вожатого Долгого зарегистрировали. Долгий в армии радистом служил. Теперь их на радистов учит. Одного, Генку Юровца, уже выучил. Радио зоны — у него своя линия трансляции, свои полчаса «в эфире» — однажды по всей улице объявило:

— Вчера, в ноль часов двадцать пять минут по местному времени, в двадцать один час двадцать пять минут по всемирному, дежурный радист радиостанции ЗЭПЭДЭВЭ-I Геннадий Юровец установил и в течение тридцати секунд поддерживал двустороннюю связь с плавучей станцией «Северный полюс». Полярники шлют трудящимся Зарецка горячий товарищеский привет.

До Мацука ли было тут Саше Павлову и его товарищам из зоны пионерского действия «Восток-1».

Однако нашлось дело и до Мацука. Отряд имени Гагарина готовился к «Партизанской кругосветке» — путешествию по местам боевой славы народных мстителей. Надо было купить компас, карту, рюкзаки, а касса зоны была пуста, все деньги пошли на постройку пионерской флотилии, которая под флагом адмирала зоны голенастого Лешки Федосеева все лето бороздила воды Снежки. Вот тут Саша Павлов и вспомнил о Мацуке.

— За худой таз рубля не пожалел. Велел еще приносить.

— Ой, — сказала Оля и посмотрела на сестру Полю.