Большое богатство - страница 18
– ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ…
Руперт опустил глаза. И тут, словно искорка пробежала, и он услышал слово ещё раз. Уамбо. И что-то всколыхнулось, какая мысль сверкнула в его голове. Она нашёптывала ему о чём-то знакомом. Знакомом? О чём же? Он где-то видел это слово. У него перед глазами возникла карта. А на ней большой континент. Который? Северная Америка? Нет. Азия? Нет.
Комната плыла перед глазами, тела людей вокруг него гнулись, словно деревья на ветру.
– СЕМЬ, ШЕСТЬ…
И тут он вспомнил. Африка! Однажды ему приказали сидеть перед кабинетом директора, потому что Джон и Дирк украли кошку школьного секретаря. Два часа он провёл на твёрдой скамье, пока директор пытался разобраться, имел ли Руперт какое-то отношение к этой выходке. Заняться ему было нечем, а напротив на стене из шлакоблоков висела карта Африки.
– ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ…
Руперт в последний раз поднял глаза и взглянул на их лица, возбуждённые, разочарованные, ждущие, когда же всё закончится и можно будет заняться другими делами. Он посмотрел на свои призы. Свитера, членство в клубе «Печенье месяца», Элизины книги про Нэнси Дрю. БОТИНКИ! «Пожалуйста, – взмолился он к своей памяти. – Где в Африке? Пожалуйста!»
Его мозг отчаянным рывком попытался в последний раз прийти ему на помощь. Не подкачать ради тёплых ботинок и книг для Элизы. Перед его глазами стали формироваться очертания страны. Он видел на карте в самом её центре буквы, складывающиеся в слово «Уамбо». Уамбо был столицей государства на карте, которое он смутно припоминал. «Но какого государства?» – отчаянно думал он. Он видел, как на карте появились буквы. Он практически видел название этой страны. Он всё же получит книги и ботинки!
Но в его мозгу оставалось энергии лишь на что-то одно, или думать о названии государства, или мечтать о тёплых ботинках, и Руперт истратил все на мысли о ботинках. Он в последний раз представил себе утеплённую мехом внутренность, а затем водоворот закружил его слишком сильно.
– ТРИ, ДВА…
Руперт потерял сознание.
Казалось, прошла всего секунда, прежде чем он распахнул глаза и прошептал так громко, как только мог, лёжа пластом возле стула, с которого сполз на пол:
– АНГОЛА!
Но когда он взглянул вверх, половины Риверсов уже не было.
– Слишком поздно, – усмехнулась Мелани.
Семейство, окружавшее его стеной, уже разошлось. Они ходили по комнате, накладывали десерты, направлялись в залу, чтобы почитать или посмотреть телевизор.
– Ты проиграл, – Уильям нагнулся, чтобы провозгласить этот приговор прямо в ухо Руперту.
– Но я дал верный ответ, – не слушающимся языком пробормотал Руперт.
– Как обидно! – вздохнула миссис Риверс. – Ты был так близок к победе. Ты почти успел.
– Это была самая лучшая игра из всех, что у нас были, правда? – провозгласил дядя Генри. – Ажитация победы! Агония поражения! Какое напряжение, верно? Этого-то и ждёшь от дня игр. Напряжения!
– Это было захватывающе, – согласился дядя Моффат.
Он и дядя Генри перешли в залу, чтобы выкурить наконец по сигаре.
Руперт проводил их взглядом, словно бы не веря, что всё так обернулось. Библиотекарша, возникшая из-за портьеры в решающий момент, склонилась над лежащим Рупертом и приветливо объяснила:
– Ты сейчас думаешь, что от правильного ответа на волосок и что мы могли бы пойти тебе навстречу. Но, видишь ли, мы уже предоставили тебе дополнительные тридцать секунд. Мы не могли уступить тебе ещё больше.
– Ты не входишь в число тех «мы», о которых ты говоришь, – указала библиотекарше Мелани. – Мы едва тебя знаем.
– Мелани, не груби, – упрекнула её миссис Риверс.
Но библиотекарша, вразумлённая, снова исчезла за портьерой.
– Эти твои обмороки – настоящее свинство, не так ли? – заметил Тургид. – Вот ведь пренеприятная привычка, честно говорю. И в этот раз она тебе по-настоящему подкузьмила, верно?
– Это неконструктивное поведение, – изрёк мистер Риверс, приканчивая эклеры. – Тебе нужно прекратить так делать.
– Что ж, в следующий раз повезёт больше, старина, – прокричал дядя Генри из окутавшего его облака дыма в зале. – Вот так день! Великий день!
– Может, ты хочешь чашечку чая, дорогой? – предложила миссис Риверс. – И возможно, ещё кусочек пирога?