Большое богатство - страница 8

– Может, попозже, – сказал Руперт.

Он был смущён и оглушён. Все говорили одновременно, и в комнате царила какофония звуков. Миссис Повар вошла с супницей и, начиная с конца, где сидел отец Тургида, стала половником разливать суп по тарелкам, которые Биллингстон ставил перед членами семьи.

Как только суп достиг второго Тургида, тот схватил ложку и начал есть, однако тут дядя Генри вскричал:

– Хлопушки!

– Положи ложку, Тургид, – велела тётя Хазелнат.

– Ох, терпеть не могу хлопушки, – проворчал мистер Риверс. – Какая взрывная чепуха!

– Никакая не чепуха! Хлопушки все любят, – заявил дядя Генри, протягивая Руперту непонятный цилиндр, завёрнутый в подарочную бумагу словно большая конфета.

Прежде чем хоть что-то сделать со своим цилиндром, Руперт подглядел, как сидящие за столом по двое одновременно тянули за концы каждой хлопушки. С негромким хлопком цилиндры разрывались, выбрасывая бумажные короны, листочки с шутками и небольшие сувениры.

– Так, давайте прежде, чем приступить к еде, зачитаем все шутки вслух, – велел дядя Генри.

– «Что один снеговик сказал другому?» – выпалила Сиппи.

– Морковкой пахнет! – крикнула, заходясь от смеха, тётя Хазелнат.

– «Что один северный олень сказал другому?» – прочитал дядя Генри.

– Я не знаю, – сказал дядя Моффат.

– «Ничего. Северные олени не умеют говорить», – зачитал дядя Генри.

И так они читали по цепочке. Когда подошла очередь Руперта, и он стал судорожно разворачивать свою бумажку с шуткой, дядя Генри громыхнул:

– Погоди минутку. Ты кто?

– Р-р-р-руперт, – запинаясь, выговорил Руперт.

– Это нам ни о чём не говорит, – бросил дядя Моффат.

– Он лежал на газоне перед домом, почти заледеневший и совершенно без чувств, – сказал Тургид.

– Батюшки-светы, ещё один библиотекарь! – вскричал дядя Генри.

– Глупости! – проревел дядя Моффат. – Ему никак не больше девяти лет.

– Десять, почти одиннадцать, – шёпотом поправил его Руперт.

– Последнее время люди взяли моду просто являться и вселяться, – заметил мистер Риверс, до сведения которого все обстоятельства появления библиотекарши в доме так и не дошли. Он работал допоздна и подчас совершенно отставал от жизни и новостей семьи.

– А что у него не так с голосом? – брякнул Уильям.

– Все так, заткнись и читай свою шутку, – отозвался Тургид.

– Он вполне может оказаться библиотекарем-стажёром, – продолжил дядя Генри, никого не слушая. – Это объясняет, почему он шепчет. В библиотеках постоянно требуют, чтобы все говорили шёпотом. Спорим, я прав! Уверен, я прав. Мальчик, я прав?

– Нет, – прошептал Руперт.

– Ха! – возгласил дядя Моффат.

– Я надеюсь, ты оттаял? – ласково спросила миссис Риверс.

– Да, спасибо, – пробормотал Руперт.

– Погоди минутку! – завопила миссис Повар, подносившая оливки и сельдерей. – Ты тот мальчонка, которого я пыталась отвадить от ворот током?

– Я не виноват, – отчаянно залепетал Руперт. – Я проходил мимо, и завиток ограды зацепился за дыру в моём свитере.

– Ах, миссис Повар, неужели вы опять трещите током?! – упрекнула её миссис Риверс.

– Я вам снова повторяю, – заявила миссис Повар. – Мне нравится смотреть, как люди извиваются от электрического тока, ничуть не больше, чем прочим. Я всего лишь борюсь с домушниками. Мне следует за это приплачивать.

– Ладно вам, признайтесь, пусть немножечко, а вам нравится смотреть, как они подёргиваются, – настаивал дядя Генри.

– Немножечко! А кому не нравится смотреть, как люди немножечко подёргиваются? – извиняющимся тоном произнесла миссис Повар.

– Молодой человек, никаких дыр в твоём свитере я не вижу, – заявил мистер Риверс, вытягивая шею над своей суповой тарелкой, чтобы рассмотреть Руперта.

– На нём моя фуфайка, отец, – объяснил Тургид. – Оставьте-ка все его в покое. Руперт, читай свою шутку.

– Что один северный олень сказал другому?! – прочитал Руперт.

– Эту мы уже слышали! – возмущённо буркнул дядя Моффат.

– Они всегда немного повторяются, ты же знаешь, – сказал дядя Генри. – Достаточно. С хлопушками покончено. Все ешьте свой суп.

И все стали есть. Руперт заметил, что у каждого из Риверсов на голове была теперь бумажная корона из хлопушек, поэтому и он надел свою корону и тоже принялся есть. Суп был вкуснее всего, что Руперт когда-либо ел. В нём было много сливок, картошки и ещё чего-то незнакомого. Мальчик быстро и беззвучно черпал ложку за ложкой и закончил раньше всех. Он бы с удовольствием съел ещё, но как только он доел, Биллингстон малозаметным движением руки тут же убрал тарелку.