Большое путешествие Хомы и Суслика - страница 4
— От ворон береги, — мрачно посоветовал Суслик. — А то прошляпишь. Унесут и гнездо из неё сделают!
— Они могут, — оглядываясь, забеспокоился Хома. — Я об этом и не подумал.
— Эх ты, шляпа! — хихикнул Суслик.
Хома поскорей нырнул под шляпу и заспешил домой. Суслик — за ним.
— Не забудь, я теперь в шляпе, и ты мне во всём подчиняться должен! — твердил на ходу Хома. — Теперь всегда позади меня ходи.
— Умный, шляпу надел!.. Гляди, отберут вороны, — упрямо пророчил Суслик, легко обгоняя Хому.
И внезапно — не иначе, Суслик накаркал! — Коршун их заметил. Возник над ними в небе неизвестно откуда.
Вообще-то он одного шустрого Суслика углядел. Но тот мигом успел в норе скрыться.
— Спасайся! Коршун! — глухо донеслось оттуда.
А Коршун низко парил и недоверчиво смотрел на бегущую по траве шляпу.
Хома наконец удачно рухнул в свою нору. А шляпа вход накрыла.
Он рывком втащил её внутрь. И, посмеиваясь, представил себе, какой сейчас глупый вид у грозного Коршуна. Невиданное событие: шляпа сама по себе по лугу бежала и в нору забралась!
Просто замечательная находка!
Однако на следующий день Хома заявился к Суслику без шляпы.
— А я уже и крючок у входа вбил для твоей обновки. Где же она? — удивился лучший друг.
— Дураков нет, — нахмурился Хома. — А вдруг Коршун по пути отнимет и в моей шляпе летать будет?!
— Верно, — охотно согласился Суслик. — Лучше её совсем выбросить.
— Тогда Коршун и подавно будет в шляпе! Или она завидущим воронам достанется. Сам мне все уши прожужжал!
— И что теперь делать? — посочувствовал Суслик.
— А ничего! Пошли со мной, — почему-то рассмеялся Хома.
Пришли они к Хоме. Суслик так и замер…
Оказалось, Хома эту шляпу вместо кровати себе в норе приспособил.
— Видал! — Он вальяжно разлёгся в ней, раскинув лапы.
— И дело в шляпе! — ахнул Суслик.
— Нет, — строго поправил его Хома. — И Хома — в шляпе!
Везучий он, Хома, что ни говори.
Как Хома творил
Любил Хома на песчаной косе у ручья загорать.
Вообще-то он не столько загорал, сколько грелся на солнышке. Но и загорал — шубка-то ведь выгорала от солнца.
Лежишь себе спокойненько, в ус не дуешь. А если что, птицы об опасности сразу предупредят. Им далеко видно. Если вдруг Лиса появится, они тут же раскричатся, расшумятся — успеешь вовремя ноги унести.
Хорошо на песочке лежать. На тёплом, сыпучем, мягком. А у самого берега песок сырой, плотный. На нём можно, что хочешь, палочкой рисовать.
Лежишь на сухом песке, а на мокром — рисуешь. Лучшего друга Суслика, старину Ежа, Зайца-толстуна…
На придирчивый взгляд Хомы, рисунки у него получались просто замечательные. Тот же Суслик выходил такой страшный, как живой. А про Зайца с Ежом и говорить нечего — в кошмарном сне не увидишь!
А друзья придирались. Возмущались. Спорили.
— Непохоже, непохоже, непохоже! — каждый раз кричали они и стирали нарисованное.
Возможно, боялись, что рисунки здесь навечно останутся.
А того они не понимали, что Хома старался, как мог. Он, наверно, ещё рисовать как следует не наловчился. Но они и подправить рисунки ему не давали. Как увидят, стирают.
Разве можно творить в таких условиях! Всякое желание пропадает. Возможно, он, Хома, хочет художником стать. А никакой тебе поддержки, никакой похвалы, никакого сочувствия!
Ты рисуешь, они стирают. И всё тут.
Правда, привереда Суслик неплохой совет всё-таки дал. Один. По-дружески. Видать, совесть проснулась.
— Лучше бы ты врагов рисовал! — посоветовал Суслик. — У тебя получится, — заверял он, стирая ногой своё новое страшное изображение.
И что же? Нарисовал ему Хома Лису. Вышло и впрямь очень хорошо: коварная остроносая Лиса, вся жёлтая — на жёлтом песке.
А капризный Суслик внезапно разобиделся:
— Её-то вон как похоже рисуешь!
— Сам же просил — рисовать врагов лучше, — любовался Хома своим творением.
— Я так сказал? — опешил Суслик.
— Ну да. У меня память хорошая. Ты сказал: «Лучше бы врагов рисовал!» — напомнил Хома. — Я и старался Лису получше изобразить.
— Не прикидывайся! Не путай меня! Признавайся, боишься её? — пристал к нему Суслик.
— Ну, боюсь, — признался Хома.
— Поэтому и нарисовал Лису хорошо. А меня боишься? — вытаращил глаза Суслик.