Большой дом. Пожар - страница 43

Вскоре улицы опустели. Омар мчался по обезлюдевшему городу. Изредка ему встречался полицейский или бездомная собака. Какая пустота! Жизнь отхлынула от Тлемсена, которым завладело палящее солнце. И вдруг город как бы отодвинулся на тысячелетия назад; его проспекты превратились в стародавние дороги, широкие и тихие, где навеки замерли все звуки; здания стали храмами позабытого культа, а беспредельное молчание — суровым спокойствием смерти, воцарившейся среди яркого дня. Жизнь города продолжалась, но жили в нем одни лишь камни.

После первых минут паники Омару почудилось что-то зловещее в этой напряженной тишине, в этом кратковременном одиночестве. Среди странного успокоения вдруг возникло ощущение опасности.

Омар все более убеждался, что ему никогда не добраться до Большого дома, что он без конца будет бежать по этому городу, постепенно превращавшемуся в заклятое место. Что-то ужасное произойдет с ним до прихода домой. Опасность, подобно огромной тяжелой туче, надвинулась на дома и сады. Мальчик бежал, задыхаясь; какая-то гигантская тень следовала за ним большими, резкими, неровными скачками. Омар чувствовал ее у себя за спиной. Вот она, беда, которую накликала на них сирена.

Опрометью ворвавшись в Большой дом, Омар повалился ничком у ног матери и разразился наконец рыданиями. Он весь дрожал. Айни взяла его на руки и прижала к себе. Возбуждение мальчика сразу улеглось. Его охватило чувство блаженной пустоты, то самое чувство, которое он недавно испытал. Омар прислушался к быстрому биению своего сердца. Глаза его понемногу раскрылись. Перед ним была удивительная страна. Он словно пробудился от сна! Ничто теперь не имело значения. Весь мир изменился, разодранный ревом безликого чудовища.

— Это светопреставление! Светопреставление!

С горячностью произнеся эти слова, женщина, разговаривавшая с Айни, прибавила:

— Ведь сказано: в четырнадцатом веке не жди спасения. А разве теперь не четырнадцатый век[7]?

— Да, четырнадцатый, — подтвердила старая Айша.

— И что же, значит, все умрут?

— Все, женщина.

— И мы тоже?

— Судный день наступил.

Женщины умолкли. Некоторые из них подняли глаза к небу. Вдруг раздался дикий вопль. Посреди двора рухнула на землю Аттика.

Все засуетились вокруг нее. Женщины пытались поднять припадочную, успокоить ее; она яростно отбивалась, тяжело дыша; на губах у нее появилась пена.

— Четырнадцатый век! Сатана! Сатана! — изрекала она хрипло.

Ее перенесли домой, и она тут же успокоилась. У Аттики часто бывали припадки; она быстро оправлялась после них и ничего не помнила. Болтала с соседками и даже казалась веселее прежнего.

Разговор женщин возобновился.

— Это знамение войны.

— Ясное дело!

— Что? Припадок Аттики? Никакое это не знамение.

— Как сказать!

— Да полно! Что попусту болтать. Такая она всегда, Аттика; мы ее давно знаем. Почему вы считаете, что ее припадок — знамение?

— Тише! Тише!

Мужские голоса раздались на улице, совсем близко от дома. Один из них, низкий и серьезный, очевидно, принадлежал пожилому человеку. Женщины узнали голос Си Салаха.

— Разойдитесь по домам. То, что случилось, вас не касается.

Другой мужчина возразил:

— Однако объявлена война. Это не шутка!

— Настал последний час, — сказал кто-то.

— Да, это война, не скажешь, что нет.

Разговор продолжался, в голосах чувствовалась еще бо́льшая подавленность.

— В наши дни люди потеряли веру. Люди потеряли веру, вот в чем несчастье!

— Да, это несчастье!

— Бог готовится призвать нас на страшный суд.

Си Салах проговорил тихо и степенно:

— Ну, а теперь возвращайтесь домой. Люди, находящиеся у власти, знают, что делать.

— Дай-то бог, чтобы ты был прав. Но мы в этом не вполне уверены.

— Да нет же! Все беды свалятся на нас; нам придется все расхлебывать.

— Займемся своими делами. Работы нам хватит до конца наших дней. Пусть нас оставят в покое!

В Большом доме Аттика, возбужденная и торжествующая, вышла из своей комнаты, крича во всю глотку:

— Светопреставление!

Повергнутые в ужас ее пророчеством, женщины повторяли хором:

— Через сорок дней.

Размахивая руками, Аттика стала вопить истошным голосом. Дочери одержимой прибежали и увели ее домой. С ней случилось два припадка за один день; этого еще никогда не бывало.