Большой федеральный крест за заслуги. История розыска нацистских преступников и их сообщников - страница 52

К столику подошел посыльный из холла, и Криста прервала свое сообщение.

— Мистер Хартнел? — обратился посыльный к Дону. — Вас спрашивает некий господин. Он хочет поговорить с вами наедине и ждет вас в холле. Его имя Хаузер, сэр.

Криста вопрошающе посмотрела на Дона.

— Оставить вас одного?.. Или вы пойдете в холл? — спросила она затем.

— Сначала мы вместе с вами послушаем этого господина, узнаем, что он хочет сообщить нам, а затем посмотрим, как быть дальше.

Хартнел дал посыльному чаевые, попросил его пригласить Хаузера в ресторан, а примерно через полчаса снова прийти и сказать, что Хартнела срочно вызывают к телефону.

— Я уже начал удивляться тому, — сказал Дон, когда посыльный удалился, — что этот Хаузер так долго не появлялся.

— Будьте внимательны и осторожны, — успел сказать Хартнел, заметив приближавшегося к их столику худого блондина лет пятидесяти. На нем был сшитый по заказу костюм кричащей расцветки. Его светлые глаза и обрамленные глубокими морщинами губы расплылись в улыбке.

Это был тот самый джентльмен, который незадолго до вызова Хартнела к телефону ночью сидел спиной к нему у стойки бара и на беглом английском языке излагал свои моральные принципы, согласно которым богатые «полезные для общества» предприниматели вправе позволить себе уничтожать не столь ценных, как они, лиц, попадающихся на их пути.

Вы нравитесь мне, Хартнел. — С этого начал человек, назвавшийся Хаузером. — Право же, вы мне нравитесь! Вы из тех, кто действует быстро, — уважаю таких!.» Я здорово недооценил вас и вашу энергию…

Хаузер представился Кристе и тотчас же начал разглядывать ее с таким видом, что она почувствовала себя чем-то вроде живого товара на скотном рынке. Тем временем Хартнел в непринужденной форме проинформировал его о том, что ассистентка отнюдь не болтлива и что он, Хаузер, может излагать свое дело при ней без всякого стеснения.

Хаузер встретил это сообщение с пониманием, заказал себе, по любезному предложению Хартнела, двойное виски и затем сказал:

— Так что еще раз, Хартнел, поздравляю! А что касается вашей очаровательной ассистентки, то я вам просто-таки искренне завидую…

— Ближе к делу, мистер Хаузер, — прервал его Дон. — Вы, полагаю, пришли сюда не для того, чтобы делать нам комплименты. Разве не так?

— О'кей, — ответил Хаузер, и улыбку мгновенно стерло с его лица. — Так вот: я искренне сожалею о небольшом злоключении, выпавшем на долю вашего Фретша. — Он снова хохотнул и продолжал: — Я хотел бы искупить вину перед ним, раскаяние на деле, так сказать, хотя я лично совсем непричастен к тому, что господин Фретш… приземлился несколько несчастливо. Короче говоря, я принимаю на себя все возникшие в связи с этим расходы и убытки, плюс — ну, скажем, десять процентов денежного возмещения за причинение телесных повреждений. Согласны?.. Плачу наличными, без расписки. Господину Фретшу не придется, следовательно, платить с этой суммы налоги.

— Согласен, — сказал Хартнел, к немалому удивлению Кристы. Хартнел, делая вид, что занялся подсчетами, после короткой паузы, во время которой Хаузер, глотнув виски, буравил его своими водянистыми глазами, объявил: — Скажем так: двадцать тысяч немецких марок, включая сюда авиационные расходы. Вы платите наличными, и я позабочусь о том, чтобы Фретш отказался от подачи заявления органам власти о совершенном на него нападении — это ведь вы имели в виду?

Хаузер кивнул головой, вынул из бокового кармана конверт и молча вручил его Хартнелу, который также молча передал его Кристе, взглядом попросив ее вскрыть пакет и проверить содержимое.

— Все в порядке, — подтвердила Криста через некоторое время, после того, как она почти незаметно пересчитала тонкую пачку купюр достоинством по тысяче марок каждая.

— Хорошо, — сказал Хартнел, спрятал деньги в карман и обратился к Хаузеру: — Есть у вас ко мне другие дела, сэр?

— Нет, вы, право же, забавляете меня, Хартнел! — сказал Хаузер смеясь. — Как будто я только для того и пришел, чтобы смягчить страдания старого Фретша.

Так как ни Дон, ни Криста не разделили его веселья, он, глотнув виски, заявил: