Большой куш - страница 43
— Догадываюсь, что он вряд ли закончил жизнь в санатории.
— Никто этого точно не знает. Как это жутко и красиво, когда о тебе никто ничего не знает, — Дэнни произнес это странным тоном, полным тягучей, отвратительной злости, от которой по ее коже пробежали мурашки. — Вот основные факты. Лаффит использовал в качестве своей базы бухту Баратария Бэй в Луизиане. Он сколотил свое богатство, нападая на испанские корабли. Он продавал награбленное — в основном рабов и предметы роскоши — в Новом Орлеане. От его пиратства Новый Орлеан жирел, процветая на нелегальной торговле. Вот только налогов Лаффит не платил.
— А в те времена уже были агенты ВНС? — полюбопытствовала Клаудия, но Дэнни не обратил внимания на ее иронию.
— Лаффит был богом для населения Нового Орлеана, — продолжил он, — но для американского правительства этот человек был вне закона. Поэтому во время войны 1812 года британский флот сделал Лаффиту предложение: если он поможет англичанам захватить Новый Орлеан, они дадут ему золото, землю, высокую должность в их флоте. Трудно представить, но, возможно, вся наша история могла быть другой, если бы британцы взяли Новый Орлеан.
— Йоркширский пудинг с джамбалайя,[16] — вставила Клаудия, усмехнувшись.
— Но Лаффит обманул англичан. Он предупредил губернатора об их планах. И знаешь, как американцы отблагодарили его?
— Как?
— Они атаковали лагерь Лаффита и сожгли дотла все его коммуникации. И все это за то, что он их предупредил. Такая вот милая благодарность, черт побери.
— Да, не очень-то у них получилось, — сказала Клаудия.
— Но Лаффит — патриот, человек чести! — запальчиво воскликнул Дэнни. — Когда Эндрю Джексон приехал защищать Новый Орлеан, Лаффит предложил вместе со своими пиратами помочь оборонять город. Джексон чрезвычайно нуждался в опытных солдатах и оружии, и Лаффит оказал ему неоценимую помощь, потому что у него, несмотря на то что его лагерь разорили, осталось больше ружей, чем было у правительственных войск. С благословения Джексона Лаффит и его пираты заняли ключевые позиции обороны и сдержали атаку британцев.
— И Лаффит помог выиграть один день, — догадалась Клаудия.
— Он не просто выиграл, он стал предводителем в этот день, — поправил ее Дэнни. Его голос задрожал, как будто он сам принимал участие в этом сражении. — Его пушки кромсали превосходящие силы англичан. Пираты стали национальными героями. Президент Мэдисон простил Лаффиту и его людям все их прошлые преступления.
«Может быть, Лаффит просто не хотел терять свой рынок», — подумала Клаудия, но вместо этого сказала:
— И все они вышли на пенсию и доживали свой век в «Клубе Мед».[17]
— Ну, он и не искал себе работу с девяти до пяти. Пират все-таки, сама понимаешь. В конечном счете, Лаффит поменял Новый Орлеан на Техас.
— И закончил на острове Галвестон, — сказала Клаудия. Она хорошо знала эту часть истории, как, впрочем, и все подростки на техасском побережье.
— Представь себе картину: несколько сотен пиратов высадились на Галвестоне; они бороздят воды залива вдоль и поперек, привозят Лаффиту свою добычу, переправляют товар в Луизиану. Один из его кораблей атакует американское торговое судно, и Лаффит принимает решение повесить капитана корабля, который совершил это. Виселицу поставили на берегу, чтобы американские моряки со своих кораблей могли видеть болтавшееся на ней тело. Но американскому правительству этого показалось мало. Лаффиту приказали уйти из Техаса и покинуть воды залива.
Клаудия воспринимала пирата Лаффита как законченного придурка, но в то же время она чувствовала, что для Дэнни Жан Лаффит был образцом геройства и сиял, как путеводная звезда.
— Ты только подумай, — взахлеб говорил Дэнни, — человек спас Новый Орлеан, но все забыли об этом, проявляя типичное американское высокомерие. Однако Лаффит подчинился. Он уплыл весной 1820 года, оставив за собой полностью сожженный остров Галвестон. — Дэнни остановился, представляя, вероятно, себе эту сцену: выцветший кадр старого черно-белого кино, в котором потрошители были галантными героями.
— Ну и что из этого? — вырвалось у Клаудии. Ей хотелось дать ему пощечину, встряхнуть его и сказать: «Это произошло двести лет назад. Почему нужно из-за этого убивать меня?»