Большой заговор - страница 20

— И что выходит? Мы теперь так и будем ждать у моря погоды?

— Нет, мы будем делать погоду сами, — сказала Клавдия. — Я поговорю с Кожиной, она все знает. Хотя…

— Вот именно — хотя! Кожина хочет жить. Из-за сынишки, например.

Клавдия подошла к кондиционеру. Приятная прохлада обдала ее с головы до ног.

— Значит, остается одно: ждать Сорокина.

— Как это — ждать?

— А так. Он позвонит еще раз.

— То есть?

— А ему теперь все равно — Шевкунов, не Шевкунов, он хочет сдаться, но сдаться с гарантией.

И Клавдия рассказала Ирине о ходе своих вчерашних мыслей.

Ирина слушала, с трудом скрывая иронию. Все-таки фантазии Клавдии ее не проняли.

— Думаешь, ерунда? — спросила Клавдия закончив.

— Кто знает? — уклончиво ответила Ирина. — Дай-то Бог.

— Но ведь Алазян в кого-то стрелял как раз в Филях, а там, если помнишь, живет Сорокин.

— Это если верить его бывшим коллегам. Они ведь и не помнят точно.

— В кого же тогда Алазян стрелял?

— Не знаю. И вы не знаете.

— Сейчас узнаем.

Клавдия набрала номер следователей, которые работали в Филях. Спросила их, не проверяли ли жильцов. Проверяли.

— А Сорокин в тех домах не живет? Или Сорин? Сергей Трофимович.

— Такого нет.

— Вот видите, — сказала Ирина. Она, впрочем, и сама была не рада своей правоте.

Клавдия развела руками. Больше ничего путного она придумать не могла.

— А я тут ваше задание выполнила, — сказала Ирина.

— Какое?

Клавдия давала Ирине столько заданий, что не грех и позабыть. А Ирина с удовольствием их исполняла. Хотя у самой было полно важных дел. Правда, Клавдия тоже помогала подруге, но все-таки это была улица с односторонним движением, только редко-редко по ней шел в обратную сторону троллейбус, образно выражаясь.

Ирина училась, она обожала учиться и во всем хотела дойти до точки. Даже там, где предполагались одни многоточия. А у Клавдии было чему поучиться. Во всей прокуратуре, где следователей-«важняков» было предостаточно, за Клавдией закрепилась слава тихой, но верной лошадки. Ей и поручали-то все какие-то мелкие дела, но она докапывалась в них до крупностей, которым может позавидовать любой профессионал.

— А про банк этот узнать.

— А, да-да! И что?

— Ну, с ремонтом там все в порядке. Действительно они вбухали серьезные деньги. Лет через пять только, если платить нормальную аренду, это все окупится. Но есть другая интересная дверца, куда Игорь не успел заглянуть.

— И что там?

— Малый бизнес.

— Это тот самый, на который идут деньги из мэрии?

— Он. Я еще пока толком не разобралась, но эти денежки поступают из банка в общем и целом на один счет.

— И что?

— Как что? Малый бизнес — это всякие лотки, палатки, автомастерские, бытовое обслуживание…

— Ага. И все денежки получает кто-то один, не такой мелкий?

— Получал. Полгода получал.

— Погоди, это сам банк дает деньги?

— Нет, мэрия через этот банк. Счет указывает мэрия, а банк только пересылка, так сказать.

— Интересно. И кто ж такой крупный счастливчик?

— Вот этого я пока не знаю. Вот этим я и займусь. Мне тоже жутко любопытно. — Ирина говорила это бодренько, но в конце вдруг как бы очнулась и добавила: — Нет, ну это надо же!

И Клавдия поняла: Ирина имела в виду вовсе не делишки мэрии. Она, как и Клавдия, никак не могла прийти в себя от находки в компьютере.

Тут действительно было от чего тронуться умом.

— Постой, ты говорила — «получал». То есть теперь не получает?

— Уже два месяца.

Ага!

— Я все-таки схожу к Малютову, — сказала Клавдия. — Все равно надо идти.

— Мне с вами?

— Он тебя боится.

— Мужчина, — презрительно сказала Ирина.

Сегодня Малютов принимал.

Люся попросила Клавдию подождать, заглянула в кабинет испросить разрешения, но, видно, получила отрицательный ответ, потому что только развела руками.

— А когда? — спросила Клавдия.

— А очень срочно?

— Более или менее.

— Тогда завтра.

— Завтра суббота, — напомнила Клавдия.

— Значит, в понедельник. Сегодня — никак. Вот, Клавдия Васильевна, я вам покажу расписание. Значит, через пять минут космонавты, потом зав. следственным отделом, потом генпрокуратура, потом…

— Ясно, — сказала Клавдия. — Ну тогда запиши меня на понедельник на девять утра.

— Вот, пишу.