Большун-Шумень - страница 2

   Небо над головой грандиозно течёт серыми рваными тучами. А тут, внизу, на окраине города, в сосновом парке - ни ветерка; застоялый воздух, полумрак, да быстро тающая изморозь на траве. И пахнет сосняк не собой, как положено, а какой-то дрянью, нанесённой из города: смесью табачного дыма и жжёного пластика.

   Эксперт-криминалист Степаныч, одетый уже явно не по-летнему, в толстый свитер с высоким растянутым воротом и дутую служебную куртку, походит в дымке утренней серости на старого сморщенного судьбой бульдога. Он осматривает тело убитой девушки, беспрестанно и монотонно бубнит себе под нос умозаключения, а его помощник записывает, привалившись спиной к ближайшей сосне.

   - ... раны нанесены острым и длинным предметом, предположительно ножом...

   - Ножом...

   Грушин перестал прислушиваться. Он ещё раз взглянул на убитую, запоминая. Обрывки одежды, розовая кофточка обмоталась вокруг неестественно выгнутого локтя. Умирала девочка мучительно, много ссадин и колотых ран. Густые кляксы из сосновых иголок, песка и крови размазаны по груди, плечам и шее. Но слеза выкатилась не от страшной этой картины. Грушин уткнулся, как в скалу впечатался, в широко распахнутый мёртвый взгляд. Глаза девочки, необычайной перламутровой синевы, даже мёртвые излучали нечто неописуемое. Чистоту какую-то и доверчивость. Они ровно жили отдельно от тела и не было им никакого дела до того, что произошло и происходит. Им покойно и ясно, и, вот так вот, запросто можно сколько угодно смотреть на небо.

   - Грушин! - окрикнул Серёга, другой криминалист, вывалившийся из дебрей сосняка. Он стажёр, как свежая гончая в их группе, к тому же, моложе всех, поэтому пока просто Серёга. - Вам, наверно, будет интересно. Я снял отпечатки и немного даже прошёл по следам. Вокруг убитой всё изрядно вытоптано. Но странное то, что поверх мужских следов есть множество собачьих. Причём, таких нехилых, я бы даже сказал, огромных. Есть ощущение, что не собака, а какой-то оборотень обошёл убитую несколько раз, прежде чем пойти вслед за мужчиной, возможным убийцей. И ломанулись и человек, и пёс через сосняк, в сторону оврага, только не здесь, метров через триста дальше по тропе. Но там и земля слишком плотная, и трава щетиной, там надо с ищейкой, я уже вызвал, скоро прибудут.

   - Хорошо, - сказал Грушин и пошёл в указанном направлении. Смотреть дальше на мёртвую девочку он не хотел. Вернётся ещё раз к этому месту, но когда эксперты позволят её унести. "Вот как? Как выбирает судьба кого убить? Почему именно её? - подумал. - Почему, например, не меня - алкаша проклятого, по словам жены, профессионала недоделанного, по словам некоторых коллег? От меня даже Ниночка сбежала вместе с Машкой к маме в деревню... Машке пять, а могло быть тоже пятнадцать. Сколько лет Ниночку лечили от бесплодия?.. А теперь... Сбежала. И вот, где я? У разбитого корыта, дурак. Надо о них, а я о чужой мёртвой девочке переживаю. Сентиментальный. Точно, старею".

   ***

   Тысячный пёсий вой в голове и разнузданная ярость гонят по следу. Дик коротко рыкнул, невольно выплёскивая её малую часть наружу. Чужой голос громыхнул красиво. Низкий и грозный, да ещё и усиленный откуда-то взявшимся эхом. Но вырваться голосу ещё мощнее Дик не позволил, ярость он теперь сберегал. Понял, что опоздал. Там, где осталось лежать тело хозяйки, её больше нет. Ничего родного нет, даже запаха страха, одна только смерть. Всеприсутствующая и незримая, никому её ни прогнать, ни уничтожить. Зато можно взять чёткий след гада, что вызвал смерть и успел пожрать хозяйкин страх. "Уничтожить! Догнать! Уничтожить!" - возопили тысячи псов в голове.

   Могучие лапы несут легко, Дик, как огромная, но невесомая гора, бесшумно скользит над тропой сосняка. Он отлично чует запахи и мысли гада. Знает, тот ещё не видит его, не понимает ничего, но уже мечется внутри убийцы его гадкая душонка. Даже ущербным человеческим нюхом он улавливает опасность, переходит на бег. Напрасно, встреча предрешена.

   Сердце Дика бьётся ровно, и ярость помалкивает до времени. Отринул и мыслишки гадкого. На какие-то мгновения вобрал в себя ароматы близкого лога. Вот она, совсем рядом, граница, за которой кончается город, и начинается настоящий лес. Множество раз Дик мечтал попасть туда. Надеялся, что однажды хозяйка прочтёт, одобрит его желание, и они войдут вдвоём под сень незнаемого леса. Теперь уже никогда... Ярость вздыбилась в нём, и Дик снова коротко взвыл. Уже не таясь, уже не важно.