Бомба для председателя - страница 19
В Каринхале его уже ждали штабисты люфтваффе, - он приказал собрать своих людей, выходя из бункера. Но совещание начать не удалось: адъютант доложил, что прибыл рейхсфюрер СС Гиммлер.
- Он просил разговора наедине, - сказал адъютант с той долей многозначительности, которая делает его работу столь загадочной для окружающих.
Геринг принял рейхсфюрера у себя в библиотеке. Гиммлер был, как всегда, улыбчив и спокоен. Он сел в кресло, снял очки, долго протирал стекла замшей, а потом без всякого перехода сказал:
- Фюрер больше не может быть вождем нации.
- А что же делать? - машинально спросил Геринг, не успев даже толком испугаться слов, произнесенных лидером СС.
- Вообще-то в бункере войска СС, - так же спокойно, ровным своим голосом продолжал Гиммлер, - но не в этом, в конечном счете, дело. У фюрера парализована воля. Он не может принимать решений. Мы обязаны обратиться к народу.
Геринг посмотрел на толстую черную папку, лежавшую на коленях Гиммлера. Он вспомнил, как в сорок четвертом его жена, разговаривая по телефону с подругой, сказала: «Лучше приезжай к нам, говорить по телефону рискованно, нас подслушивают». Геринг вспомнил, как он тогда постучал пальцами по столу и сделал жене знак: «Не говори так, это безумие». И сейчас он смотрел на черную папку и думал, что там может быть диктофон и что этот разговор через два часа будет проигран фюреру, - тогда - конец.
«Он может говорить все, что угодно, - думал Геринг о Гиммлере, - отец провокаторов не может быть честным человеком. Он уже знает про мой сегодняшний позор у фюрера. Он пришел довести до конца свою партию».
Гиммлер, в свою очередь, понимал, что думает «наци № 2». Поэтому он, вздохнув, решил помочь ему. Он сказал:
- Вы - преемник, следовательно, вы - президент. Таким образом, я - рейхсканцлер.
Он понимал, что нация не пойдет за ним как за вождем СС. Нужна фигура прикрытия.
Геринг ответил - тоже автоматически:
- Это невозможно… - Он помедлил мгновение и добавил, очень тихо, рассчитывая, что шепот не будет записан диктофоном, если он спрятан в черной папке: - Это невозможно. Один человек должен быть и президентом и канцлером.
Гиммлер чуть улыбнулся, посидел несколько мгновений молча, а потом пружинисто поднялся, обменялся с Герингом партийным приветствием и неслышно вышел из библиотеки…
Штирлиц спустился из кабинета в гараж. По-прежнему бомбили, но теперь где-то в районе Цоссена - так ему, во всяком случае, казалось. Штирлиц открыл ворота, сел за руль и включил зажигание. Усиленный мотор его «хорьха» заурчал ровно и мощно.
«Поехали, машинка», - подумал он по-русски и включил радио. Передавали легкую музыку. Во время налетов обычно передавали веселые песенки. Это вошло в обычай: когда здорово били на фронте или сильно долбали с воздуха, радио передавало веселые, смешные программы. «Ну, едем, машинка. Быстро поедем, чтобы не попасть под бомбу. Бомбы чаще всего попадают в неподвижные цели. Поедем со скоростью семьдесят километров - значит, вероятность попадания уменьшится именно в семьдесят раз…»
Его радисты - Эрвин и Кэт - жили в Кепенике, на берегу Шпрее. Они уже спали, и Эрвин и Кэт. Они в последнее время ложились спать очень рано, потому что Кэт ждала ребенка.
- Ты славно выглядишь, - сказал Штирлиц, - ты относишься к тем редким женщинам, которых беременность делает неотразимыми.
- Беременность делает красивой любую женщину, - ответила Кэт, - просто ты не имел возможности это замечать…
- Не имел возможности, - усмехнулся Штирлиц, - это ты верно сказала.
- Тебе кофе с молоком? - спросила Кэт.
- Откуда молоко? Я забыл привезти вам молока… Черт…
- Я выменял на костюм, - ответил Эрвин. - Ей надо обязательно хоть немного молока.
Штирлиц погладил Кэт по щеке и спросил:
- Ты поиграешь нам что-нибудь?
Кэт села к роялю и, перебрав ноты, открыла Баха. Штирлиц отошел к окну и тихо спросил Эрвина:
- Ты проверял, они тебе не всадили какую-нибудь штуку в отдушину?
- Я проверял, ничего нет. А что? Твои братья в СД уже изобрели новую гадость?
- А черт их знает.
- Ну? - спросил Эрвин. - Что?