Бомбейские чудовища - страница 14
Павел Миронович молчал. Он размышлял, вызывать или нет в следственную камеру обольстительную госпожу Май, не единожды ставившую его в неловкие ситуации. С одной стороны, она, по-видимому, к этому делу отношения не имела. А с другой, все-таки замешан ее сотрудник: просочится история в печать, урон репутации журнала неизбежен. И хотя эта мысль вызывала у следователя тайную радость, если не сказать злорадство, все же он, воспитанный в понимании мужского великодушия, ощущал, что такая победа в схватке с красавицей стала бы для него не гордостью, а унижением.
— Вот что, — наконец произнес он, — без помощи Сыромясова нам никак не разобраться. А он в полнейшем беспамятстве. Как воды в рот набрал. В своем ли он уме?
— Будем надеяться, оправится вскоре, душевный кризис случается и у преступников. Особенно по первому разу. Они ведь не всегда понимают, какое потрясение испытывает организм, когда преступает заповедь…
— А может, ключ к разгадке злодеяния — в личности покойника? — отвлекшись от золотистых оливок, задумчиво изрек Тернов. — Надо в Казань запрос послать.
— Сделаем, — ответил Лапочкин, и в голосе его Павлу Мироновичу послышалось что-то тревожное.
Проследив насупленный взгляд помощника, Тернов обнаружил, что в ресторане появились новые посетители.
— На ловца и зверь бежит, — процедил Лапочкин и с несвойственной ему развязностью крикнул на весь зал. — Эй, официант, живо сюда!
Тернов понял маневр помощника: мужчина и женщина в дверях непроизвольно обернулись на крик, на лице мужчины промелькнула мимолетная досада, тотчас же сменившаяся радушной искусственной улыбкой. Аккуратно взяв спутницу под руку, мужчина направился прямо к столу, за которым сидели сыщики. Метрдотель сделал два шажка за ними и замер в ожидании.
— Никуда не скрыться от ока правосудия, — начал еще издалека мужчина, чуть склонив голову к спутнице, миловидной женщине маленького роста, черноволосой, облаченной в струящееся платье. От одного ее вида Павел Миронович ощутил дуновение февральского холода. — Позвольте, уважаемые господа, засвидетельствовать вам свое почтение.
Тернов встал и поклонился.
— Здравствуйте, господин Мурин, — сказал он любезно, — какими судьбами вы в этом непрезентабельном заведении? При ваших-то возможностях?
Журналист многозначительно усмехнулся.
— Теми же судьбами, что и вы, уважаемый Павел Мироныч. Знаете ли, бывают такие темы для бесед, которым публичность противопоказана… Вы меня понимаете?
— Да, понимаю, — смущенно ответил следователь, стараясь не смотреть на муринскую даму, которая холодно и равнодушно взирала на беседующих. — Чем убежище скромнее, тем переговоры удачней. Представьте меня вашей спутнице, Гаврила Кузьмич.
Мурин посерьезнел. Казалось, он не решался назвать имя. Затем, вздохнув, произнес:
— Мадмуазель Буранова, Нина Павловна.
— Тернов, Павел Миронович, судебный следователь, — лаконично отозвался Тернов и прямо взглянул в матово-белое лицо красавицы. Ее надменность и равнодушие странно контрастировали с миниатюрностью и милой округлостью молодых форм и как-то необычно взволновали следователя. Он склонился в смущении и поцеловал руку даме.
Мурин демонстративно вынул из внутреннего кармана часы, взглянул на циферблат:
— Если у Фемиды к нашим скромным персонам вопросов нет, мы сочли бы за честь избавить ваше общество от своего присутствия.
Мадмуазель Буранова с недоумением взглянула на спутника. Тернов рассмеялся:
— Вопрос у меня лишь один: относительно вашего коллеги мсье Сыромясова…
— Дон Мигель у нас более не служит, — не дослушав следователя, ответил Мурин и, сделав знак метрдотелю, добавил: — госпожа Май Сыромясова уволила, он нам не коллега.
С явным облегчением репортер «Флирта» повлек спутницу в другой конец зала. Рядом с ними, помогая выбрать столик, семенил метрдотель.
Павел Миронович не сразу осознал услышанное. А осознав, взглянул на Лапочкина.
— Что скажете, Лев Милеевич?
— Что тут сказать? Мадмуазель Буранова кого-то мне напоминает… Лицо знакомое… Есть еще одно подозрение.
— Какое, не томите!
Однако томиться следователю все же пришлось: официант принес заказанные котлетки из рябчиков, декорированные свежей зеленью и моченой брусникой, деликатно расположил тарелки перед клиентами и почтительно склонил голову с прилизанным пробором набок: не будет ли еще каких приказаний? Только дождавшись, когда официант удалится, Лапочкин снова заговорил: