Бонсай - страница 17

Однажды в школьном дворе к ней подошли две девочки из старшего класса и сообщили, что ненавидят ее, а затем, задрав головы, повернулись к ней спиной. Ей как будто пощечину дали, поднеся руку к лицу, она задумалась, что же с ней не так. Поскольку не сомневалась, что сама виновата в своих несчастьях. Она попыталась вспомнить кого-нибудь, кому нравится. Но вспоминалась одна мама. Что видит в ней мама и чего не видят другие? Почему мама не пачкает ей волосы майонезом и не смеется за ее спиной? Наверное, с мамой что-то не так. Она заподозрила, что во всем виновата ее любовь. Не могут все кругом ошибаться. Может, именно материнская любовь — причина всеобщей ненависти. Может, это материнская любовь превратила ее в маленького дьявола, и другие правы, избегая ее.

Чтобы не стоять в одиночестве в школьном дворе, на глазах у всех, на переменках она запиралась в туалете. Сидела там тихо, как мышка. И все же дети узнали, где она прячется, и принялись стучать в дверь, и ей пришлось заткнуть уши. Прозвенел звонок, нельзя, чтобы ее снова выставили за дверь. Страшно, но нужно идти. Она не хотела сердить учителя. Все-таки он взрослый и, быть может, защитит ее от детей, если соблюдать правила.

Ей снова не повезло. Пока другие спешили на урок, один из мальчиков загородил дверь во двор. Мальчик был больше и сильнее нее. Она села на пол и заплакала. Мальчик по другую сторону двери услышал ее рыдания. Приоткрыл дверь и поглядел на нее. «Меня заставили», — сказал он и помог ей встать, и они пошли вместе к торговке сластями и купили себе на ее деньги утешение. У нее появился друг. Но только на один прогулянный урок. Больше ей с ним говорить не пришлось. Завидев ее, он поспешно отворачивался. Но все-таки он был свидетелем ее слез и разговаривал с ней. Поэтому она любила его. Из-за него с надеждой каждое утро шла в школу. Ждала, что он заметит ее и, может быть, улыбнется. Надеялась на чудо. Для нее одна уже надежда много значила. Хождение в школу обрело смысл, которого раньше не было.

Ей нравилось проводить время с тетками, сестрами матери, и с тетей Анной, когда они сидели за шитьем или вязанием. У нее было свое шитье, салфетка для бритья, для папы. Сестры матери много говорили. Особенно тетя Анна со своим изысканным и отчетливым произношением. А еще она носила золотые украшения. Нина слушала во все уши. Хотела побольше узнать о взрослой жизни. Знала, что однажды станет как они. Взрослой женщиной, которая вышивает скатерти и вяжет свитера взрослым сыновьям.

Кофе в фарфоровом кофейнике остыл. Голубой цвет датского фарфора такой грустный, какой-то кладбищенский. Они сидели в зале. Здесь топили, только когда ждали гостей. Комната прогревалась лишь к их уходу и вновь пустая стояла до следующего семейного сбора. Однако каждую пятницу в зале убирались. Потому что пыль ложилась повсюду, даже когда туда никто не заходил.

Тетя Герда положила шитье в корзинку и поднялась. Это было сигналом к обязательной прогулке по саду. Экскурсия к клумбам и кустам смородины и крыжовника. Неровные участки земли между цветами и кустами были выполоты и разрыхлены граблями. Нину больше интересовали куры, и она шла на птичий двор, огороженный сеткой «рабицей». В нос ударял сухой терпкий запах куриного помета.

В качестве подопытного кролика она выбрала большую коричневую «итальянку». Однажды ей удалось усыпить курицу и хотелось попытаться сделать это еще раз. Если три раза подряд ей удастся заставить курицу заснуть, можно будет считать себя гипнотизером. Она поставила курицу перед собой. Погладила перышки. Курица была доверчивая, ручная. Нина часто брала ее на колени, разговаривала, гладила коричневое оперение. Отношения у них были доверительные. Она называла курицу Ирис. Пришла пора испытать их дружбу. Нина знала, что обладает магическими способностями, что может подчинять своей воле небольших животных. Для этого требовалось лишь немного сосредоточиться. Она пристально посмотрела Ирис в глаза. Нервное мигание быстро прекратилось. Есть контакт. Не надо слов. Куры не понимают слов. Вызвав в сознании образ спящей Ирис, она посылала его курице при помощи взгляда. Через мгновение та уснула. Нина разглядывала дело рук своих. Ее переполняло чувство сильной радости. Чувство божественности.