«Бор-Бос» поднимает паруса - страница 22
напевал он вполголоса.
Поджаренные косатки аппетитно пахли, и Костя выбрался из шалаша.
— Доставай соль, — командовал Павлик, — ужинать будем.
— У меня нет соли, — виновато ответил знаменитый путешественник Костя.
— Поищи в моей сумке, у меня есть.
Костя перерыл все имущество Павлика, уколол палец крючком, но соли не нашел.
Павлик не поверил, долго искал сам, наконец сказал:
— Мы же мясо солили на плоту, помнишь? Куда же она девалась?.. Ну ладно, будем есть без соли.
Он снял с палочки жирную косатку и с аппетитом стал ее есть, закусывая листьями, которые нарвал дорогой.
— Это же черемша, — протянул он Косте несколько листьев, — бери. Что ты на меня так смотришь?
Костя попробовал горькую черемшу, пожевал несоленую косатку и решил: «Нет, все-таки первобытным людям жилось не так уж хорошо. Даже, наверное, мясо мамонта без соли не очень вкусное».
Подкрепившись, ребята забрались в шалаш, подложили под головы вместо подушек свои рюкзаки и скоро, прижавшись друг к другу, задремали.
Разбудили их раскаты грома и шелест дождя о ветки. Потом гром загрохотал прямо над шалашом.
и припустил проливной дождь. Одна за другой холодные капли стали просачиваться сквозь ненадежную крышу и капать на шеи, спины и ноги скрючившихся искателей приключений. Капли еще можно терпеть, но скоро они превратились в струи и промочили и Борисова и Киле. Хорошо, что гроза ушла куда-то в сторону. Дождь перестал, но оставаться в промокшем насквозь шалаше было нельзя: чуть только кто-нибудь из приятелей шевелился и прикасался к стенкам, как на него сразу сползали затаившиеся в ветках капли, а то и сбегала целая струйка.
— Сейчас я разожгу костер, — на радость Косте сказал Павлик и полез в карман за спичками. Но спички отсырели, и ни одна из них не зажигалась.
— Костя, у тебя есть спички? — спросил Павлик.
— Что я, курящий, что ли?
— Как же ты в поход собирался? Компас взял, карту не забыл, а спичек у тебя нет.
Костя хотел ответить, что настоящие путешественники могут разжечь костер увеличительным стеклом, или высечь искру из кремня, или найти еще десять способов получения огня, но промолчал: а вдруг Павлик скажет: «Ну вот давай — добывай огонь, раз ты такой умный!»
Ребята выбрались из шалаша. Из-за обрывков пробегавших по небу туч светила луна. Разбуженные громом и дождем лягушки, чтобы скоротать ночь, решили повеселиться и в болоте за озером старательно выквакивали свою лягушечью песню. Что-то темное притаилось под каждым кустом. Костя поежился и окончательно перестал завидовать первобытным людям. И вдруг путешественники увидели на другом берегу озера поблескивающий сквозь деревья огонек. Мальчики разом подтолкнули друг друга и показали в сторону огонька.
— Далеко, — определил Павлик. — Это только кажется, что близко. Но далеко — недалеко, а идти все-таки надо — шалаш промок. — Он подумал еще немного и окончательно решил: — Пошли!
Костя осторожно натянул лямки рюкзака на свои пострадавшие от загара плечи и двинулся за Павликом.
Если наши первобытные предки бродили по ночам, то им действительно завидовать нечего. Мальчишек сразу же промочила до пояса сырая трава. Кочки, словно живые, лезли под ноги. Кому-то понадобилось как раз там, где шли Борисов и Киле, понарыть ям, в которые то и дело оступались ноги. Комары, изголодавшиеся во время дождя, свирепо пищали, подбадривая друг друга на разбойные дела, и впивались там, где их трудно было пришлепнуть.
Костя еле поспевал за Павликом и несколько раз просил его идти потише. Павлик шел тише, но ему очень хотелось быстрее добраться до таинственного огонька, где, наверное, сидели в тепле люди, и он незаметно для себя ускорял шаг. А тут еще впереди в камышах кто-то противно и пронзительно замычал. Ребята от неожиданности присели. Наступила такая тишина, что Костя услышал, как у него стучит сердце.
— Что это? — шепнул он.
— Это… Это… Не знаю, — тоже шепотом ответил Павлик.
— Может, вернемся? — предложил Костя.
Оставленный ими отсыревший шалаш казался ему сейчас уютным и надежным убежищем. Павлик колебался. Огонек впереди все еще мерцал, словно указывал дорогу. Осторожно приподнявшись, Павлик поднес к губам горн и, вдохнув побольше воздуха, громко затрубил. Горн теперь был у ребят единственным оружием, и он сделал свое дело: в камышах послышалась возня, плеснула вода, и, замычав по-бычьи, в небо взлетела большая птица.