Боснийский ад - страница 11

Два отдаленных разрыва, последовавших один за другим, возвестили о начале ежедневного артобстрела. Оба снаряда разорвались по крайней мере в паре километров отсюда, прикинула Нена, но это вовсе не означало, что следующий не приземлится на крышу «тойоты». 

Виктор тронул автомобиль с места, вырулил со стоянки и поехал, все время прибавляя газу. Наиболее опасный участок дороги тянулся от гостиницы «Холидэй» до аэропорта, и потому, коща автомобиль оказывался на открытом участке, приходилось мчаться со скоростью более шестидесяти миль в час. По тому как, крутым виражом объезжая сожженные останки автомобиля, которому не повезло, Виктор небрежно достал из бардачка сигарету и на ходу прикурил, видно было, что он не первый раз проделывал этот путь. 

Нена подавила желание сжаться за водительским сиденьем, и ей удалось рассмотреть старушку, выискивавшую на заснеженной обочине листочки одуванчика и не обращавшую никакого внимания на проносившийся мимо автомобиль. 

Тридцать секунд спустя они уже миновали «смертельную милю» и притормозили у первого из череды контрольно-пропускных пунктов. На этом заправляли боснийские полицейские, и они дали знак проезжать, даже не взглянув на журналистские удостоверения. Через полмили, на окраине Илидзы, пригорода, захваченного сербами, их остановили. Мужчины, стоявшие здесь, были одеты в форму Югославской народной армии. Они были вежливы, чуть ли не извинялись. 

— Трудно разглядеть в них исчадий ада, — с усмешкой сказал Бэйли. 

«Да», — подумала Нена. Иногда действительно слишком легко представлять всех сербов чудовищами, если забыть, что их в Сараеве было около 80 тысяч и они так же страдали от всех невзгод и обстрелов, как и мусульмане. И тем не менее невозможно было понять, как люди с холмов над Сараевом намеренно в качестве целей для своей артиллерии выбирали госпитали, расположенные внизу, а снайперы хладнокровно подстреливали на улицах детишек даже дошкольного возраста. 

Они спокойно миновали еще один сербский контрольно-пропускной пункт. По дороге русские расспрашивали Бэйли о шансах эмигрировать в США, а дорога взбиралась вверх, из долины, и параллельно, слева, карабкалась железная дорога, а справа вниз стремительно мчалась к городу река. Темные хвойные посадки сменились обширными заснеженными вересковыми пустошами, когда автомобиль забрался на перевал, а затем устремился вниз по дороге, петляющей к Санжичу. Здесь, над крышами маленького городка, примостившегося в долине, возвышался минарет, и пока они проезжали по улочкам, Нена отметила, что мечеть выжила не за счет христианских церквей, также оставшихся нетронутыми. Санжичу как-то удалось избежать войны, до сегодняшнего дня по крайней мере. Нена надеялась, что так же живут и в Завике. 

— Вот так, наверное, и все в Боснии выглядело до войны, — сказал сидящий рядом Бэйли. В голосе его звучала неподдельная печаль, и Нена подумала, что, пожалуй, поторопилась с оценкой его как человека. 

— Вы давно здесь? — спросила она.

— В начале ноября приехал, — сказал он.

— А на кого вы работаете?

— Ни на кого особенно. Я свободный журналист. 

Нена посмотрела в окно.

— Если представится такая возможность, — сказала она, — и эта война когда-нибудь кончится, вы приезжайте весной, когда деревья в цвету. В это время года край выглядит волшебным местом. 

— Да мне и так нравится, — сказал он. — Я... я думал, что многое знаю о нашем мире, ведь я бывал везде, — сказал он. — Я объездил всю Европу и, разумеется, все Штаты, был в Австралии и Сингапуре... Но нигде мне не нравилось так, как здесь. И дело не в войне, — торопливо добавил он, — просто здесь, мне кажется, все выглядит каким-то более живым, чем где бы то ни было. Я даже не знаю... 

Нена улыбнулась ему и даже чуть не похлопала по руке. 

Дорога вновь пошла вверх, слева замаячили заснеженные вершины. Ей вспомнилось путешествие в Африке через горы к городу Умтали. Изнывавшие на заднем сиденье от скуки дети выводили ее из себя. Рив, как образцовый отец, старался вывести их из мрачного расположения духа. Да, впрочем, он всегда, к ее удивлению, был хорошим отцом. Она-то думала, что он станет великолепным мужем, но никудышным отцом, а оказалось все наоборот.