Ботоксные дневники - страница 15
— Нет-нет, я не о том. Просто подумала, что неплохо было бы купить новое белье. Я знаю потрясающее местечко на Мэдисон-авеню. Ты свободна в понедельник утром?
— Отправиться за покупками — это здорово. Но почему именно за нижним бельем?
— Потому что покупка белья улучшает настроение, — отвечает Люси тоном проповедника, словно цитируя Библию — Самый Новый Завет. — Тебе нужно встряхнуться. Мне нужно встряхнуться. Моя мать всегда говорила, что нельзя ходить с высоко поднятой головой, если на тебе старый лифчик.
Я никогда не думала, что лифчик поддерживает голову, но тем не менее соглашаюсь:
— Хорошо, в понедельник так в понедельник.
Магазин белья на Мэдисон-авеню выглядит потрясающе даже снаружи. Изящная блузка лимонного цвета парит в витрине по соседству с поясом для чулок цвета полночного неба.
А может, это не пояс, а что-то другое? Трудно сказать. Он так искусно натянут на тонкую проволоку, что вполне может оказаться мобилем Колдера[14], а не деталью туалета. Навес над ярко-красной лакированной дверью в стиле фэн-шуй украшен затейливыми завитушками букв псевдофранцузского названия заведения.
— Это дорогой магазин, — признает Люси, когда мы выходим из такси. — Но вещи здесь того стоят. К тому же он французский.
— «Ля Ловелетт», — читаю я на навесе. — Название, похоже, не совсем французское. Просто придумали иностранное слово, чтобы привлечь покупателей. Как «Хааген-Дазс»: звучит по-голландски, потому и мороженое лучше продается.
— Или как «Бен и Джерри», — рассеянно произносит Люси, направляясь к входной двери.
— Не совсем как «Бен и Джерри», — возражаю я, идя следом за ней. — Бен и Джерри — реальные люди и живут в Вермонте, а «Хааген-Дазс»…
Люси останавливается и смотрит мне в глаза:
— Послушай, Джесс, мороженое меня сейчас волнует меньше всего. Я хочу заняться покупкой белья.
Все ясно. Я собираюсь с духом, чтобы переступить порог этого храма соблазна.
Внутреннее пространство магазина поражает сверкающими поверхностями — до блеска натертый деревянный пол, сияющие хромированные конструкции и гладкие, как мрамор, стены. До меня не сразу доходит, что здесь можно что-то купить, потому что магазин скорее напоминает музей с бесценными экспонатами, выставленными в стеклянных витринах и подсвеченными, словно полотна Пикассо. Наконец, пройдя мимо кресел работы Миса ван дер Роха, я замечаю высокие стойки, на которых на расстоянии фута друг от друга развешаны предметы дамского белья.
— Не слишком богатый ассортимент, — шепчу я. Шепот кажется здесь наиболее подходящим способом общения.
— Это потому, что в этом магазине каждая вещь уникальна, — отвечает она. — Единственная в своем роде.
Я подхожу поближе, чтобы как следует рассмотреть боди из персикового шелка, парящее в воздухе и подсвеченное сзади невидимыми лампами. Как только я начинаю вытягивать шею, пытаясь отыскать ценник, откуда ни возьмись, появляется продавщица. Это одна из тех дам неопределенного возраста, которые выглядят так, словно прожили на Мэдисон-авеню всю свою жизнь. Белокурые волосы стянуты на затылке в тугой узел, макияж безупречен: кожа не блестит и в то же время не слишком матовая — такого эффекта почти невозможно достичь, но именно так, по мнению «Вог», должна выглядеть каждая женщина, — а трикотажный костюм от «Сент-Джон» стоит намного больше ее недельного заработка — тоже, вероятно, немалого.
— Красивая вещица, не правда ли? — обращается она ко мне подчеркнуто вежливо, с безупречной интонацией образованной леди. — Отлично подойдет для любого случая. А тем, кто выходит замуж, она просто необходима.
— Я пока еще не собираюсь вступать в брак, — говорю я. — Просто выбираю. — На лице дамы появляется легкая улыбка, и я поспешно добавляю: — Я хотела сказать… м-м… выбираю белье.
Ее улыбка сменяется ледяным равнодушием, когда она замечает, что я охочусь за ценником. Наконец мне удается отыскать бумажный ярлычок, и я чуть не падаю в обморок. Я смогу надеть эту чудесную вещицу только в том случае, если она станет моим свадебным подарком от султана Брунея. А может, белье здесь продается в комплекте с особняком на Золотом берегу?