Бой - баба - страница 11

Улыбнулась невольно начальница. Бедный юноша! Испереживался весь. Мучился небось, придумывая, что и как сказать.

Прошлась летящей походкой по кабинету, упала в низенькое креслице:

— Ладно, Роберт. Забыли. Налей-ка лучше даме кофейку.

Когда все конфетницы и сахарницы были расставлены по ранжиру, а почти черный горячий напиток уже дымился в хрупких чашечках, стажер неожиданно попросил:

— Расскажите мне о… Владимире Моисеевиче. Что он был за человек?

Отпрянул испуганно, глядя на Александру по-собачьи преданными глазами:

— Если не трудно. Я не настаиваю…

Вздохнула печально Сашенька. Почувствовала вдруг нарастающее желание немедленно выплеснуться, рассказать все то хорошее, что знала о Володеньке.

Но какими словами выразить главное? Что умный был, и так понятно. Какой же банкир без мозгов? Про доброту тоже все знают. Володин банк всегда благотворительностью занимался.

А как передать всю ту нежность и благородство, с которыми Володя любил свою ветреную Санулю? Он же боготворил ее! Стихи читал, ноги бережно целовал!

Ни разу ни словом не попрекнул, хотя наверняка доброхоты доносили совершенно невероятные, нелепейшие слухи о похождениях его не слишком верной любовницы.

Расплакалась красавица. Вспомнила, каким повеселевшим и бодрым уходил от нее банкир в тот роковой вечер. Кто ж знал, что свидание окажется последним… Отмахнулась сердито от опять забухтевшего дурацкие извинения стажера, велела вон выйти. Снова макияжем занялась. Нечего на людях нюни распускать. Дома погорюем.

Покойный Владимир Моисеевич понимал толк в хороших ресторанах. С ним Александра привыкла бывать в уютных заведениях — где маленький зал, изысканная кухня и атмосфера, располагающая к интимному общению.

А неопытный стажер привел ее в продуваемое сквозняками громадное помещение с хамоватым персоналом и классическими лабухами вместо спокойно-уравновешенного струнного квинтета.

Пьяная разнузданная толпа посетителей живо напомнила Александре ходкое в дни ее юности выражение: «Большая комсомольская столовая».

Народ гулял. Орала нечленораздельно в фонящий микрофон безголосая, не совсем трезвая размалеванная девица. Трясли нечесаными патлами успевшие принять «законные» сто грамм музыканты.

Визжали, надсаживаясь, сбившиеся у стойки бара потасканные проститутки. Ну, эти-то, по крайней мере, честно работали. Раз позы прельстительные не помогают, хоть криком внимание клиента привлечь.

Но клиент что-то не шел. Он упрямо накачивался спиртным, тупо уставясь осоловелыми глазами на таких же поддатых и тоже доступных подружек.

Вырядившаяся в прекрасно сшитое вечернее платье, Александра смотрелась в окутанном табачным дымом зале призрачным фантомом из другого мира, белой вороной, попавшей по недоразумению в курятник. Что немедленно привлекло пламенные взоры жгучих кавказских джигитов.

Только широкие плечи и угрюмое лицо поздно понявшего свой промах молоденького кавалера сдерживали пока горячий темперамент щедрых на любовь горцев.

Но пару бутылок шампанского все-таки поднесли. На всякий случай. По опошленному частым употреблением принципу: «От нашего стола — вашему столу». Закончила бессмертные «конфетки-бараночки» певичка. Без всякого перехода завела нечто тягучее, предположительно про неразделенную страсть. Слов по-прежнему было не разобрать.

Набравшийся храбрости ухажер пригласил Александру на танец. Сказывалось выпитое. А может, жесткий, как подошва, лангет так подействовал.

Но только стиснул красавицу в объятиях стажер, только прижал к себе немилосердно, беспощадно сминая очень дорогую и мягкую ткань, не стала сдерживать себя разочарованная Александра. Прошипела на ухо партнеру:

— Молодой человек! Если угодно потискаться, то вон — пожалуйста! — Короткий кивок в сторону все еще визжащей стойки. — Хоть всех чохом! Много не возьмут!

Отпрянул кавалер. Снова краснеть принялся. Пришлось по головке непутевого погладить:

— Не обижайся, Роберт. Ей-богу, я тебе не пара. Разница в десять лет — это слишком много.

Приврала чуть-чуть красавица. Совсем немножечко. Всего-то три годика скинула. Но это тайна сугубо личная, разных молокососов не касающаяся.