«Божественный кулак» Масутацу Ояма - страница 6

Впервые увидеть Кёкусин в действии мне довелось летом 1979 г. на Чемпионате СССР по каратэ, который проходил в Алма–Ате. Стояла страшная жара. Соревнования проходили на открытом стадионе, и его дорожки были раскалены настолько, что было невозможно стоять босиком. Зрелище было довольно скучное, монотонное. И стадион, разморенный от жары, просто спал. И только, когда на татами появлялись свердловские кёкусинкаевцы, все мгновенно «просыпались». Они на всех, и на меня в том числе, произвели очень сильное впечатление. Настоящие бойцы, эти ребята выходили на поединки не для того, чтобы набирать очки, а чтобы драться по–настоящему. Били противников самым жестоким образом. Конечно, всех их поснимали после первого же круга, но впечатление они произвели колоссальное. Чувствовалось: вот оно — реальное каратэ, — уж очень все было убедительно — нокаут за нокаутом. Мне с кёкусинкаевцами тогда «поработать» не довелось, не свела нас турнирная пулька. Но все бои с их участием я отслеживал очень внимательно. И, разумеется, не упустил случая познакомиться. Мы обменялись координатами, и ребята пригласили меня к себе на чемпионат города, пообещав, что уж там-то я увижу настоящее каратэ.

Через некоторое время пришло официальное приглашение, правила соревнований. И я решил: поеду! Стал готовиться к турниру. Представление о Кёкусине у меня тогда было еще самое приблизительное: кое-что знал из статьи, кое-что ребята показали… В общем, готовился, как мог, в меру понимания. И, конечно же, на турнире для меня было немало «сюрпризов». К встрече с лоу–киками я был явно не готов, и ноги мне тогда отбили страшно, так что я потом ходил на прямых ногах, как Буратино. Но, несмотря на это, дошел до финала и выиграл его, стал чемпионом. Мне тогда здорово помогла хорошая техника ударов ногами — все-таки, не зря мне на Чемпионате СССР при моем четвертом месте вручили приз за лучшую технику. А «брал» я кёкусинкаевцев ударом ура–маваси пяткой в голову с передней ноги.

Хотя турнир я выиграл, было ясно, что Кёкусин — прогрессивный стиль, наиболее близкий к реальности, и что нужно заниматься именно им. Да и много нового и интересного я тогда узнал в плане техники и методики, открыл для себя лоу–кик — настоящий «хлеб» Кёкусина. Честно говоря, впечатлений была масса. И я снова много думал над тем, как мог один–единственный человек создать такой рациональный, эффективный и многоликий стиль, в котором находят для себя что-то миллионы людей во всем мире? Мое восхищение Оямой после знакомства с Кёкусинкаем вживую не только не угасло, но еще более усилилось… Мне ужасно хотелось взглянуть в глаза этому человеку, чтобы прочитать в них его мысли и чувства, прикоснуться к его фантастической энергии, способной приводить в движение огромные людские массы.

Потом были сборы в Одессе с участием Фурко Кальмана, на которых наши кёкусинкаевцы таращили на меня глаза, потому что я для всех был черной лошадкой: вроде, ни у кого Кёкусину не учился, а приехал сдавать на первый дан. Сдать экзамен мне тогда не позволили. И поэтому через некоторое время мне пришлось отправиться на семинар в Венгрию к Иштвану Адами, где я все-таки сдал экзамен на первый дан. Это была моя первая поездка за границу, и, конечно, у меня, жителя маленького провинциального городка, после нее осталось море впечатлений. Но это, пожалуй, отдельная тема. Скажу только, что я познакомился тогда с замечательно интересным человеком и прекрасным мастером, а он оценил мой искренний интерес и повел себя как настоящий друг.

А. Г.: Ну а как же Вы, все-таки, попали в Японию? Как произошла Ваша встреча с основателем Кёкусинкай?

А. Н.: А потом был 1993 год. Мне позвонил Сергей Якунин и сказал: «Саша, собирайся: мы летим в Японию на Всеяпонский чемпионат. Ты в списке. Запланирована встреча с Оямой…»

Я бесконечно благодарен этому человеку за то, что он взял меня тогда с собой на, может быть, самую главную встречу в моей жизни. Это был мужественный поступок с его стороны: число мест в делегации было ограничено, и включены в нее были далеко не все желающие. Конечно, нашлись и завистники, которые просто не могли понять, почему он пригласил меня, который, в сущности, даже не ученик ему, и, значит, отобрал место у кого-то из них.