Браслет с колокольчиками - страница 5
Но Фартунин ничего не думал, он очень спешил.
— Благодарю вас за то, что стали нашим клиентом, — скороговоркой проговорил он. — Примерно через час вам позвонят.
— Простите, что задерживаю вас, — вздохнула Правда Ивановна, — я по-стариковски болтлива…
Антон обошёл почти весь дом. Всё складывалось удачно: лишь в пяти квартирах ему не открыли, в одной подвыпивший мужичок подписал договор не глядя, во второй — прямо перед носом захлопнули дверь.
Наконец он позвонил в квартиру на самом верхнем этаже. Из-за двери доносился глухой шум. Фартунин нажал звонок, послышались шаги, и на пороге показалась худенькая женщина лет тридцати. Большеглазая, с круглым лицом и маленьким острым подбородком — миловидная, но неухоженная: жидкие белокурые волосы были наскоро собраны в пучок на затылке, на измятом голубом халате виднелись свежие жирные пятна.
— Здравствуйте. Я сотрудник Пенсионного Фонда «Алмаз», вы слышали о новых пенсионных реформах? — Антон вынул из чемоданчика удостоверение — солидную красную корочку с гербом и золотыми буквами.
Женщина нахмурилась и покачала головой. Антон заметил следы бессонницы на её лице: тени под глазами, усталый, почти безразличный взгляд. Работа с такими клиентами не требовала больших усилий. Из комнаты послышался детский плач и ласковое бормотание.
— Светлана, кто там? — Голос явно принадлежал старушке.
— Вы в декретном отпуске? — с улыбкой спросил Фортунин.
— Нет, — поспешила ответить Светлана, — работаю уборщицей, но это временно, по профессии я медсестра.
Эти слова были сказаны ею не незваному гостю, а скорее самой себе: молодая женщина ждала, когда ребёнок подрастёт, и она сможет поручить его бабушке. Тогда каждодневная беготня в соседнее здание наконец прекратится, не нужно будет выуживать из-за батареи сплющенные пластиковые бутылки, окурки, грязные бумажки, Светлана больше не коснётся швабры, вонючих банок из-под пива и выбросит в мусоропровод ядовито-жёлтые резиновые перчатки.
Антон бросил беглый взгляд на маленькую прихожую. Свежевымытый пол, весёлая расцветка обоев и блестящий кафель на кухне создавали уют. Квартира была настолько чистой, что потрескавшаяся полировка на тумбочке и местами облупившаяся штукатурка не могли испортить впечатление, лишь куцый провод, торчащий из потолка вместо люстры, красноречиво говорил об отсутствии мужчины в доме.
— Какие ещё реформы? — Детский плач плавно перешёл во всхлипывания и вскоре затих. — Я могу лично обратиться в Пенсионный Фонд и всё выяснить. Мне не нужны ваши услуги.
Раздался щелчок — шум стиральной машины прекратился. Светлана уже хотела было захлопнуть дверь, но Антон заговорил тихо и невнятно, едва открывая рот, словно чувство, толк и расстановка внезапно покинули его, бросив на произвол судьбы.
— Сообщаем, что государство отменяет накопительную часть пенсии на основании статьи 351 Закона, и вы можете лишиться шести процентов своих накоплений, однако став клиентом нашего Пенсионного Фонда, вы не только обезопасите себя, но и получите возможность пользоваться льготами… Средняя доходность нашей организации составляет тридцать процентов годовых…
— Что? Я не понимаю, о чём вы говорите, — рассеянно переспросила Светлана.
— Я представитель Негосударственного Пенсионного Фонда «Алмаз». — Антон услужливо поднёс удостоверение к её лицу. — Командирован из Москвы для того, чтобы информировать граждан о новых пенсионных реформах…
Фартунин повторил уже сказанное. Его речь была тихой и монотонной, Антон глотал окончания слов и бубнил себе под нос, как опохмелившийся лектор девятого марта.
— Для того, чтобы стать клиентом Пенсионного Фонда «Алмаз», вам необходимо заключить договор, для этого нужно…
Невнятная речь застала Светлану врасплох. Она напрягала слух, пытаясь понять сказанное, но смысл непрерывно текущих слов туманился и ускользал. Позже она не могла вспомнить, в какой момент её сознание, словно утомившийся турист, бросило битком набитый проблемами рюкзак и задремало под кустом волчьих ягод. В её уставшую голову просочилась мысль о том, что она только что допустила крайнюю бестактность, совершила непростительный поступок — поступок, за который кого-либо другого жестоко осудила бы. Она терпеть не могла добрую половину своих коллег — тупых, вечно раздражённых врачих и медсестер, и теперь — о, ужас! — она, тихая, тактичная Светлана, им уподобилась. Нет, люди совсем не виноваты в её временных трудностях, поэтому она не станет, ни за что на свете не станет срывать на них свою злобу на жизнь.