Браслет с колокольчиками - страница 9
Детали вдруг стали расплываться и меркнуть, хотя сквозь разбитое окно подъезд освещало яркое солнышко. Разум — строгий внутренний цензор в очочках и треугольной профессорской шапочке, мирно задремал на стопке книг. Гость был весьма обаятелен, но говорил так нудно и непонятно, что Ангелине хотелось, чтобы он поскорее ушёл. «Он уйдёт, если я сделаю то, о чём он попросит» — подумала она.
— Принесите, пожалуйста, ваш паспорт и пенсионное страховое свидетельство, — сказал гость.
Ангелина поспешила в комнату и подошла к шкафу с двумя стеклянными дверцами. Она часто теряла паспорт, но теперь он был на месте: в первой ячейке чёрной решётчатой подставки для бумаг. В паспорт было вложено зелёненькое ламинированное СНИЛС. Девушка отодвинула круглую резную шкатулку и взяла документы. Вдруг шкатулка упала и раскрылась, ударившись об пол. Ангелина вздрогнула, стук заставил её придти в себя. На полу лежали мамины жемчужные бусы и два кольца. Из-под круглой крышки со славянскими узорами выглядывал маленький золотой колокольчик. Луч вечернего солнца нежно золотился в нём. Ангелина подняла крышку и увидела старинную семейную реликвию — браслет прабабки: в толстую золотую цепочку вплеталась ещё одна, потоньше, к ней были прикреплены колокольчики и мелкие монеты. Она надела браслет и встряхнула перепачканной красками рукой — послышался тихий, мелодичный звон. Солнечный свет заиграл и вспыхнул в маленькой подковке, выгравированной на одной из монет.
Вдруг взгляд Ангелины упал на стеклянную дверцу шкафа, оставшуюся закрытой. Сквозь своё отражение она увидела полки, уставленные толстыми книгами и пару семейных фотоальбомов, втиснутых между ними. Вдруг она насторожилась и внимательно оглядела себя. Те же черты лица: остренький, чуть крупноватый нос, тонкие губы и густые чёрные брови. Та же живая мимика. Ангелина улыбнулась самой себе, повела бровью, нахмурилась. Те же глаза: большие, тёмно-карие, только взгляд не совсем её — слишком кокетливый, завораживающий и слегка плутоватый. Тёплые золотисто-оранжевые блики играли на лице. Что это: вечерние лучи или пламя костра?
За спиной девушки возник сумрачный, затаившийся лес. Толстые стволы тонули во мраке. Тишину нарушал лишь лёгкий шорох листвы и конский топот вдали. Зазвучали лихие гитарные переливы. Женский голос, низкий и полный, как колокол, запел широко и страстно на чужом языке. Она продолжала разглядывать себя. Из тёплого света выткались новые детали: показались пышные оборки на блузке, на шее сверкнуло монисто. Девушка в зеркале подбоченилась и подмигнула ей. Ангелина стояла, раскрыв рот. Сейчас она обернётся и увидит этот лес, только уже живой и настоящий, с ароматом первых цветов, но…
Она обернулась и спугнула видение. За спиной, как и прежде, оказались этюдник с городским пейзажем, тюлевые шторы и компьютерный столик с ноутбуком. Ангелина расправила плечи. Усталость внезапно отпустила её и тяжесть в голове, вызванная бессонной ночью, прошла, уступив место необычайной ясности и лёгкости.
Ей вдруг захотелось пуститься в пляс, играя подолом роскошной юбки, но она была одета в потёртые джинсы и футболку с портретом Киану Ривза. Лёгкой, грациозной походкой она пошла к дверям, обмахиваясь паспортом, словно веером.
— Вот мои документы! — Ангелина мягко взяла Фартунина за руку. — Да вы проходите, молодой человек, не стесняйтесь. Всё покажу, всё подпишу…
Работник Пенсионного Фонда внутренне возликовал: он не сомневался, что зверь побежит на ловца.
— Можно ваш паспорт?
— Вот он, глядите! — Ангелина поднесла к его лицу открытый документ. Другой рукой она держала Фартунина за запястье.
Гость попытался навести на открытую страницу объектив смартфона, но Ангелина, как бы невзначай, встряхнула рукой — бубенчики зазвенели.
— Всё покажу, всё подпишу, — приговаривала она, — яхонтовый мой…
— Что? — Фартунин нахмурился.
— Я говорю, всё в порядке, и договор заключу, и льготы получу, — ворковала Ангелина, манипулируя паспортом, — всё подпишу, всё вижу, всё знаю, всю правду скажу…
Фартунин тщетно пытался сфотографировать документ. Звон бубенчиков, бормотание и прыгающая страница с фотографией сбивали его с толку. Ему уже хотелось отделаться от черноокой особы, однако отступать в двух шагах от цели он не привык.