Брать без промедления - страница 5

Кострюков закурил и стал рассматривать фотографию механика.

Хорошее лицо у тебя, Иван Иванович. Русское. Вот только шалость какая-то в глазах затаилась, озорство какое-то. Знать, скучал ты в родном колхозе, пока не надумал однажды пересилить «планиду». Собрал свой деревянный сундучок, поцеловал жену с дочкой, да и подался куда глаза глядят, искать счастье перекатное. Беспартийный ты и без образования, но дело, видать, знаешь — благодарностей у тебя на двоих хватит. Но вот беда: занесло тебя, как на грех, на эту станцию, и я должен ломать сейчас голову — а не враг ли ты, бывший коммунар и волжанин?

Личное дело радиста Кострюков изучал с особым пристрастием, поскольку само положение этого человека предопределяло многое. Во-первых, у радиста имелась рация. Во-вторых, радисты живут отдельно от остальных, и такая свобода очень удобна, если предположить, что радист — не то лицо, за которое себя выдает. Никто не знает, что и кому стучит он, хотя отстукивать что-нибудь тайное по казенной рации опасно — служба перехвата тоже не спит, и лишний раз в эфир не высунешься. Да, радист мог быть одним из главных кандидатов на роль агента, и Кострюков, словно судебный эксперт, подолгу изучал каждый лист дела «маркони», скрупулезно рассматривал подписи, даты, печати. Но все было впустую, любая запись была добротна, заверена, подтверждена.

Ничего не дал и просмотр дел врача, повара и метеоролога, и, складывая папки, Кострюков искренне изумлялся ситуации. Шесть человек, один из них враг — это доказано неопровержимо, но поди разберись, кто. Все шестеро просто ангела да и только.

От этих невеселых мыслей Кострюкова отвлек приход, уполномоченного.

— Ну как? — спросил тот.

— Пусто, никакой зацепки.

— Вот жизнь! — сказал уполномоченный. — Ведь я же их всех как облупленных знаю! Сегодня целый день ломал голову, все думал: ну кто? Так ни до чего и не додумался. Крепко работают, сволочи!

— Крепко, — согласился Кострюков. — Но у нас с вами еще одна проблема есть. Сами понимаете, появиться на станции в моем качестве я не могу. Нужна легенда. У себя мы это дело обсасывали и сошлись на том, что готовить легенду надо здесь, на месте. С учетом ваших условий. Вот давайте и помозгуем, поскольку вы эти местные условия должны знать. Вы же старожил?

— В тридцать шестом приехал.

— В тридцать шестом? И не надоело?

— А чего надоест? До войны хорошо жили, всего вдоволь было, а уж рыбалка и охота — царские. Это сейчас трудно, так где нынче не трудно? Война. — Уполномоченный достал папироску, чиркнул спичкой и вдруг погасил ее: — Слушай, старшой, мысль пришла насчет легенды. Про охоту вспомнил и подумал: а что если вам охотоведом заделаться, а?

Предложение было совершенно неожиданным, и Кострюков неопределенно пожал плечами.

— А что я понимаю в этой охоте?

— И не надо! Что вам экзамен, что ли, там устроят? У них своих дел хватает. Ну а спросят, отговоритесь, что у вас головы на плечах нету?

— Голова-то есть, но, может, что-нибудь другое придумаем?

— А что? С другим как раз и завалимся. Геолога, скажем, из вас не получится. Геологи работают летом, а сейчас по домам сидят, отчеты пишут. К тому же Лаврентьев сам геолог и раскусит вас сразу. Метеоролог? Там свой есть, Панченко. А-а, скажет, коллега? Милости просим, с чем пожаловали? А вы ему: да ни с чем не пожаловал, в гости вот приехал за пятьсот километров. Нескладно получается, старшой. А охотовед — верное дело, говорю вам. Они часто по всей тундре ездят, то делянки обмеряют, то пушнину у охотников берут. И на станцию им заехать проще простого, мало ли что — собаки устали, приболел. Приютят, накормят, здесь это в порядке вещей.

А что, подумал Кострюков, пожалуй, так и сделаем. Охотовед — лицо как бы нейтральное, сам по себе. Заехал — и хорошо. Молодец уполномоченный. И насчет всяких тонкостей тоже прав: зачем кому-то расспрашивать человека о его работе? А найдется любопытный, можно и туфтой попотчевать, особого риска нет — раз спрашивает, значит, не знает.

— Ну что ж, попробуем, — согласился Кострюков. — Вроде, ничего расклад получается.

— Тогда побегу в поссовет, бланк для документа возьму. Ждите, я мигом…