Братья с тобой - страница 63

И жалко было тыквы, и интересно: где еще такое увидишь?

И только скучно было без мамы. И без книжек. Зоя здесь ничего не читала. Зато дома она читала всё, что ни попадало под руку: и рассказы Житкова, и «Робинзона», и про Чичикова — с неизвестным названием, потому что без обложки, и «Аэлиту», — очень интересные истории.

Мама присылала с мужем Марты Сергеевны то письма, то деньги на молоко, то постное масло, то крупу. А сама приезжала очень редко. Недавно мама прислала денег и велела купить у. Амана ягненочка. Купили. Зоя собирала ему падалицу. Ягненок рос на яблоках и персиках.

Бабушка сказала, что, может быть, мама приедет в следующую субботу. Потому что наступает новый месяц и кто-то должен же привезти хлебные карточки.

Зоя с нетерпением ожидала следующей субботы. Не ближней, а следующей. Ждать надо долго, целых десять дней.

Люся приехала в субботу вечером. Шинель и погоны со звездочками старшего лейтенанта облегчали ей и дорогу и каждый шаг в этом далеком от фронта незнакомом городе. Военная фуражка на светло-русой коротко остриженной голове выглядела бы даже кокетливо, если б не усталое, сосредоточенное выражение лица. Почти всю дорогу Люся спала. В маленьком черном чемоданчике с уголками, обшитыми светлым металлом, лежали теплые детские вещи и остатки «сухого пайка»: полкирпичика ржаного хлеба, кусочек тугой, гранитного цвета колбасы, банка американской свиной тушенки да десять кусков пиленого сахара.

Приветливость, с которой окружающие смотрели на нее и отвечали на ее вопросы, объяснялась не только ее фронтовым обликом. Туго застегнутую гимнастерку украшала висевшая на светло-зеленой ленточке медаль «За оборону Ленинграда». Вид этой медали смягчал даже самых огрубевших и черствых людей. Подвиг ленинградцев нашел такой отзвук во всем народе, что на Люсю, обыкновенную женщину из Ленинграда, поглядывали не скрывая восхищения.

Форма одежды в Ашхабаде была летняя, шинель пришлось снять, — стоял горячий туркменский апрель. Сойдя с поезда, Люся тотчас пошла к военному коменданту, а заодно справилась, где же искать в Ашхабаде Охотный переулок, — там жила Маша.

Люся вышла на улицу: надо идти по ней всё прямо и прямо, налево будет переулок. Она шла и глядела на белые, чуть порыжевшие, полинявшие сверху от дождей дувалы, на видневшиеся за ними ветки деревьев, на зеленую кипень в садах, в маленьких двориках. Шла и жмурилась от света, от счастья, что жива, что приехала за своей дочкой Ирочкой.

Всплыла в ее душе и грусть, когда она оглядывала эти мирные белые домики и толстые стволы платанов с тяжелыми кронами. Стояли они кое-где на улице так свободно, что занимали полпанели и немного даже вытирали на мощеную мостовую. Мирный тыловой город, цветут сады, блаженно разлилась над головою лазоревая синева… Люся знала, чего это стоит и чем заплачено за этот покой. Все убитые на бойне и погибшие от голода товарищи были навеки с ней, — она не смогла бы забыть их, если бы даже очень старалась.

Охотный переулок был недалеко от военного городка. Люся стукнула в калитку, в саду послышался собачий лай.

— Кто? — лениво спросили издали, из садика, в глубине которого стоял белый одноэтажный дом. Судя по походке и голосу, к ворогам шла грузная, спокойная женщина.

— Откройте, пожалуйста, — растерянно ответила Люся, затрудняясь объяснить в двух словах, кто она, к кому и зачем.

Открыв калитку и выслушав Люсю, хозяйка прогнала собаку и повела гостью в дом.

— А где же… дети Марии Борисовны? — спросила Люся, не слыша детских голосов и не замечая в саду ребят.

— А детей тут нет, дети в Чуля́х… в совхозе, с бабушкой. Мария Борисовна вам расскажет, она вечером придет, часиков в десять, не раньше. У нее три, что ли, службы. Да вы проходите ко мне, оставьте вещички. Отдыхайте пока. Мы к ленинградцам с уважением.

Наверное, это была самая длинная речь, произнесенная когда-либо Мартой Сергеевной.

Люся наскоро умылась и ушла в военкомат. Ей не терпелось поскорее увидеть родного своего ребенка, но Люся всегда гордилась своим самообладанием. Сначала надо подготовиться: получить положенное довольствие — оно понадобится, — сходить после дороги в баню. Сегодня Люся узнает точнее, где этот самый детдом расположен, вечером наговорится с Машей, потом выспится, а завтра пойдет за девочкой.