Бретонские баллады - страница 12

Зрители кинофильма "Иможен", который не так давно прошел по нашим телеэкранам, возможно, смогли понять, что бретонцы любят приложиться к рюмочке, что они простоваты, а то и нелепы в обиходе и к тому же готовы отчаянно постоять за честь своей нации. Но в то же время за нелепостью героев угадывается их деликатность и доброта, а за обостренным национальным чувством — человеческое достоинство.

Эти черты так или иначе отразились и в бретонской литературе, особенно в поэзии, которой гордится и славится Бретань, и прежде всего — в ее удивительном поэтическом фольклоре. И сегодня в Бретани все пронизано подлинным народным творчеством — может быть, более всего в ее культовых постройках, в многочисленных церквах и часовнях, разбросанных по всей стране; многие из них остались со времен раннего Средневековья, когда христианство победоносно подавляло язычество, но еще не могло совладать с его отдельными островками. Таким своеобразным островком была и Бретань; в любом ее местечке почитали своих собственных святых — католическая церковь их не признавала, но каждому из них была посвящена своя статуя, своя легенда; и вот так, в поэтических легендах и статуях из камня или раскрашенного дерева, они и дожили до наших дней.

Древности оживают в Бретани на каждом шагу — в названиях старых земель, воскрешающих в памяти легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, в сказках и песнях, популярных по всей стране, в городках-мифах, оживляющих неистребимый дух Средневековья. С Бретанью связано имя легендарного Роланда — героя прославленного французского эпоса. То франки, то саксы, то нормандцы завоевывали этот загадочный и многострадальный край на северо-западе Франции; здесь находили приют знаменитые пираты и бунтовщики, а междоусобные войны нет-нет да и вспыхивали в этой далекой провинции, одна из земель которой так и называется: Финистер — Край Света...

Кажется, нет писателя, который так или иначе не был бы приобщен к Бретани: одни здесь родились — Шатобриан, Вилье де Лиль-Адан, Поль Феваль, Тристан Корбьер, Макс Жакоб; другие жили здесь или часто сюда приезжали; и неспроста история, природа и люди Бретани стали достоянием всей французской литературы. Может быть, именно благодаря тому, что в самом бытии бретонцев и была скрыта эта трагическая "двойственность", разрывающая их между национальным самосознанием и причастностью к общему дому, Франции.

...Мы путешествовали по Бретани в обществе Франсуазы Морван — фольклориста, знатока ее истории и литературы. Франсуаза родилась в городке Ростренен, в самом центре Бретани; неподалеку — руины, оставшиеся от часовни времен Карла Великого; кругом — замки и дольмены, и совсем рядом — деревушка Плуарет, а в ней появился на свет выдающийся бретонский фольклорист Франсуа-Мари Люзель. Во второй половине прошлого века он собрал и опубликовал три тома бретонских сказок, ставших национальным достоянием французской культуры. О Люзеле нам еще предстоит вспомнить, но пока послушаем Франсуазу Морван, которая снова возвращает нас к бретонской "двойственности".

Дело в том, что испокон веку жители Бретани носят по два имени — бретонское и французское. Да и сама Бретань разделена на две части — Нижнюю и Верхнюю. Верхняя — та, что ближе к Франции, жители ее говорят на диалекте, который называется "галло". Вот и выходит, замечает Франсуаза, что по-французски ниже то, что дальше от Франции, а выше то, что к ней приближается.

В самом деле, Нижняя Бретань немыслимо далека от Франции, хотя и примкнула к ней в середине XVI века. Договор о присоединении превратил Бретань во французскую провинцию; правда, у нее был свой парламент — провинциальные штаты, решавшие, платить ли налоги, которые требовал французский король. В 1789 году, после ночи 4 августа, когда якобинцы проголосовали за "отмену прав, привилегий и льгот провинций", Бретань превратилась в часть Франции: теперь для нее были обязательны те же налоги, те же законы и тот же язык, что и для остального государства. Бретань разделили на четыре департамента, границы которых были установлены произвольно, с целью заменить ими прежние "земли", совпадавшие с епископствами, — Трегор, Леон, Корнуайль и Ваннетэ. Каждая из этих "земель" обладала своим диалектом и своими обычаями. Теперь все это было обречено на постепенное исчезновение.