Бриджертоны: Вторые эпилоги - страница 12

Саймон не мог сказать наверняка, как долго эти письма пролежали в столе Дафны. Он знал, что она положила их в нижний ящик, и иногда заглядывал туда, чтобы убедиться, по-прежнему ли они там обретаются.

Но со временем он перестал это делать. Он не забыл о письмах – порой какое-нибудь событие напоминало ему об их существовании, – но мысль о них выветривалась из головы с неизменным постоянством. Он не вспоминал о них, вероятно, уже несколько месяцев, когда, открыв нижний ящик своего стола, увидел, что Дафна переложила бумаги сюда.

Это случилось двадцать лет назад.

И хотя Саймону по-прежнему не хотелось ни сжечь, ни разорвать письма, но и открывать их он потребности не испытывал.

До сегодня.

Хотя нет, и сегодня тоже.

Или все же?

Саймон снова взглянул на пачку, перевязанную ленточкой. Хотел ли он их открыть? Найдется ли в письмах отца нечто такое, что поможет Колину и Пенелопе позаботиться о Джорджи, детство которого могло оказаться совсем непростым?

Нет, это невозможно. Покойный герцог был суровым, бесстрастным и безжалостным. Он был настолько озабочен наследством и титулом, что повернулся спиной к единственному ребенку. И ничто из того, что он написал – ни единое слово – не поможет Джорджи.

Саймон вытащил письма из ящика. Бумага, на которой они были написаны, высохла, от них веяло стариной.

Похоже, камин разожгли совсем недавно, и пламя только-только разгорелось. Жаркое, яркое и искупительное. Саймон не отрывал взгляда от огня, пока очертания окружающих предметов не стали смутными и расплывчатыми. Тянулись бесконечные минуты, а он все сидел, стиснув в руке прощальные письма отца. К моменту смерти его родителя они не разговаривали больше пяти лет. Если старый герцог и хотел что-то ему сказать, то это будет написано здесь.

– Саймон?

Он медленно поднял глаза, с трудом выбираясь из состояния оцепенения. Дафна стояла на пороге, опираясь рукой на торец двери. Жена надела свое любимое светло-голубое платье, которое уже много лет занимало особое место в ее гардеробе. Каждый раз, как герцог предлагал заменить наряд, Дафна отказывалась. Некоторые вещи по мягкости и удобству просто незаменимы.

– Ты идешь спать? – спросила Саймона супруга.

Он кивнул и поднялся из кресла.

– Скоро. Я просто…

Саймон откашлялся, поскольку, по правде сказать, не знал, что делает. Он даже не был уверен, о чем думает.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Лучше. Мне всегда лучше по вечерам. – Она сделала несколько шагов вперед. – Я съела кусочек тоста и даже немного варенья, и я…

Дафна запнулась и замерла на месте с окаменевшим лицом, часто моргая. Она не сводила взгляда с писем. Саймон даже не осознал, что, вставая, так и не выпустил их из рук.

– Ты их прочтешь? – тихо спросила она.

– Я подумал… возможно… – Он сглотнул. – Я не знаю.

– Но почему сейчас?

– Колин рассказал мне о Джорджи. Я посчитал, что здесь может найтись что-нибудь полезное. – Саймон слегка приподнял руку с пачкой писем. – Что-нибудь такое, что ему поможет.

Дафна открыла рот, но прошло несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить.

– Мне кажется, что ты один из самых добрых и благородных мужчин, каких я когда-либо встречала.

Саймон в замешательстве посмотрел на жену.

– Я же знаю, что ты не хотел их читать, – пояснила та.

– Право, мне все равно…

– Нет, тебе не все равно, – тихо перебила его Дафна. – Этого не достаточно, чтобы их уничтожить, но они все же что-то значат для тебя.

– Я почти о них не вспоминаю, – ответил Саймон. И он не лгал.

– Я знаю. – Она взяла мужа за руку, слегка поглаживая большим пальцем костяшки пальцев. – Но одно то, что ты перестал вспоминать отца, вовсе не означает, что он для тебя ничего не значит.

Саймон не ответил. Понятия не имел, что сказать.

– Я не удивлена, что в конечном счете ты решил прочесть эти письма, лишь чтобы помочь кому-то другому.

Герцог сглотнул, затем схватился за ее руку, словно за спасательный круг.

– Хочешь, чтобы я их открыла?

Он кивнул, молча передав Дафне всю пачку.

– Они идут по порядку? – спросила герцогиня, усевшись в ближайшее кресло и развязав ленточку.

– Понятия не имею, – признался Саймон, садясь за стол. Отсюда он не мог разобрать, что написано в письмах.