Бриг "Меркурий" - страница 13
Макс, казалось, её не услышал, продолжая тем же тоном:
- Просто из любви к русскому искусству, из любви, уважения и глубочайшего понимания русского искусства. - Он наконец поставил свой бокал на стеклянный столик. - Когда я сказал тебе, что ты не изменилась, я не соврал.
Те же удивительные каштановые волосы, те же сверкающие глаза. То же мужество.
Александра нахмурилась и еле слышно продолжила фразу:
- Та же воровка…
Он резко перебил:
- Перестань.
Оба замолчали. Через некоторое время Макс снова заговорил:
- Знаешь, мне кажется, что у тебя все получится.
- У нас. - Она допила второй бокал и снова помахала официанту. - Не успела сегодня пообедать, - извиняющимся тоном добавила она, отправляя в рот горсть орехов.
Макс по-прежнему следил за каждым её движением, но его взгляд перестал её смущать. Она сама вдруг обрела дар видеть сквозь время, только отсчет шел не на мгновения, а на годы. Тридцатитрехлетний мужчина, сейчас сидевший перед ней, вдруг на глазах стал молодеть; исчезли борода, морщины, отечность под глазами. Дорогой кашемировый свитер превратился в линялую футболку, модная стрижка преобразилась в неровный бобрик, и вот уже худющий мальчуган стоял перед ней, выглядывая из помойного контейнера, малиновый от стыда, с оттопыренными, словно крылья летучей мыши, ушами. (Много лет спустя он объяснит, что кто-то выбросил книги и он полез за ними.) Этот поразительный оттенок красного с легкой примесью лилового, на физиономии Макса Александра сподобилась лицезреть ещё два раза - когда однажды, зайдя к нему домой, нарвалась на его отца-алкоголика и когда её папа впервые пригласил Макса пообедать с ними в семейном кругу, за огромным столом красного дерева, в окружении шедевров русской живописи, собранных её прадедом и дедом. Неожиданно в её памяти всплыла гостиная мадам Оболенской.
- Сашка, что-то случилось?
- С чего ты взял?
- У тебя на лбу вывеска «Я места себе не нахожу». Так что стряслось?
- Ты знаешь, сегодня со мной приключилась дурацкая история… - замялась она.
- Рассказывай, - предложил Макс спокойно.
«Как же я за все эти годы соскучилась по этому успокаивающему голосу», - с неожиданной тоской подумала она.
- Около трех недель назад я получила послание от некой русской княгини, живущей в Париже. В письме она пригласила меня приехать к ней и оценить её уникальную коллекцию русского искусства.
- И ты поехала?
- Разумеется. Но когда я прилетела к ней сегодня утром, дома её не оказалось. Более того, от картин на стенах остались одни тени. Её ассистент сказал мне, что сама княгиня срочно отбыла в Монако, а коллекцию сдала на хранение в банк.
- Ну и почему это тебя так взволновало? Обычная история. У богатых свои причуды. У мадам изменились планы, о чём тебя в известность она поставить забыла. Коллекцию свою она, опасаясь воров, действительно, скорее всего, сдала на хранение. Впрочем, какая разница? Или ты расстроилась, что упустила столько шедевров для аукциона?
- Что там были за шедевры, я толком не знаю; говорю тебе, когда я приехала, в доме не было ни одной картины.
- Тогда тем более нечего расстраиваться. Мало ли что это была за коллекция.
Александра помедлила, а потом всё-таки спросила:
- Слушай, фамилия Оболенская тебе ничего не говорит?
Что-то промелькнуло в его глазах.
- Старинный русский род.
- Я же не об этом. Ты не слышал о таких коллекционерах?
Макс задумался:
- Нет, но я попытаюсь навести справки.
- Будь добр. - Она помолчала. - Ты знаешь, мне почему-то казалось, что ты должен знать.
- Почему так?
Поколебавшись, она достала из сумки фотографию и протянула ему. Он подался вперед, осторожно принял снимок из её рук, некоторое время молча рассматривал нечеткое изображение ночного корабля в лунном свете, потом снова откинулся на спинку кресла, вернув фотографию ей:
- Изображение слишком плохого качества, по такой фотографии вообще ничего толком сказать нельзя. Мазков не видно, подпись не разобрать.
Александра уперлась в него взглядом. Он допил виски и поставил бокал обратно на стол. Потом как будто вздохнул.
- Я думаю, ты ошибаешься, Саша, - мягко сказал он.