Бригада «Революционная Монголия» - страница 18

В другой заметке сообщалось, что арат Тарва из Сухэ-Баторского аймака подарил пять своих лучших иноходцев, а арат Чдындыб из Центрального аймака — четырнадцать лошадей. Монгольские трудящиеся считали своим священным долгом помогать советскому народу — верному товарищу и другу.

22 июля 1943 года Премьер-министр МНР X. Чойбалсан направил Верховному Главнокомандующему телеграмму с просьбой принять в дар для Красной Армии 2 млн. тугриков на строительство авиаэскадрильи и передал при этом наказ монгольских трудящихся. В нем говорилось:

Сталин направил Чойбалсану специальное послание, в котором выразил личную сердечную благодарность правительству и народу МНР, собравшим средства на строительство эскадрильи боевых самолетов «Монгольский арат» для Красной Армии.

Накануне в бригаде все разговоры велись вокруг прибывающей новой боевой техники. И вот настал долгожданный день. К станции медленно подходит эшелон, останавливается неподалеку от полуразрушенной водонапорной башни. Повсюду еще видны следы бомбежек, недавних боев. Сам город только угадывается за дымкой зимнего утра, в розовато-сером морозном тумане.

Сигнальной трубой звучит гудок паровоза и, словно повинуясь этому призывному зову, по наспех уложенному настилу медленно, как бы пробуя гусеницами прочность бревен, спустился танк Т-34, носящий славное имя Сухэ-Батора, народного героя МНР. С соседней платформы сошел другой танк, на броне которого крупными белыми буквами четко выведено: «Маршал Чойбалсан». Вслед за ним движется танк «Хатан-Батор Максаржаб», Он носит имя народного героя, соратника Сухэ-Батора, занимавшего в его правительстве пост военного министра.

Один за другим сползают с платформ танки, разворачиваются, вытягиваются в шеренгу. На броне начертано: «Совет Министров МНР», «Большой и Малый хурал», — «ЦК Народно-революционной партии», названия различных аймаков, промышленных и общественных организаций. Казалось, сама братская республика, воплотившись волею народа в грозную сталь, прибыла на помощь своим братьям-русским на заснеженные поля Подмосковья.

Вдоль железнодорожного полотна застыли бойцы, командиры и политработники 112-й танковой бригады, принимающие боевую технику. На правом фланге колышется расчехленное знамя, на котором в скупых лучах зимнего солнца блестит орден Красного Знамени. Волнующий, незабываемый момент!

Прошла едва ли не треть века, а до сих пор эта величественная картина встает перед глазами. Каждый, кто служил в танковых войсках, знает, какую радость испытывали танкисты, когда прибывала боевая техника, грозное оружие, которое Родина вручала воину. Танкист теперь уже не «безлошадный», как в шутку он себя именовал в ожидании боевых машин. Теперь он обрел силу и уверенность, могучее оружие и возможность сокрушать врага. Радость получения новой техники неизмеримо возрастает, когда эта техника приходит из дальних монгольских пустынь и степей, от друзей—женщин, детей, стариков, рабочих, скотоводов, охотников, служащих. Воин ощущает огромную ответственность не только за судьбу своего народа, но и за судьбы тех, кто любовно, по крохам, собирал средства, не спал ночами, чтобы сшить теплую куртку советскому бойцу, обуть его в валенки, согреть не только теплом своего сердца, но и своим трудом, теплом мозолистых рук.

Натужно гудят моторы, лязгают гусеницы, медленно поворачиваются тяжелые башни. Отныне человек и танк, боец и боевая машина нераздельны. Холодная, опушенная куржаком, легированная сталь надежно прикроет теплые человеческие тела, а люди вдохнут жизнь в маленькую крепость, наделят ее своей силой, подчинят своей воле, и будут вместе драться с врагом.

Танк становится для экипажа не только орудием войны, но и домом родным. Танкист не только воюет в нем, но и живет: ест, спит, отдыхает, пишет письма, а случается, и принимает смерть, вместе со своим танком…