Бригантина в песках - страница 3
Я часто оставлял тебя в углу.
Прости мне это, верная подруга,
Прости все дни забвения в пыли,
И не кори рассеянного друга,
Напомни лучше ту – про корабли…
14 ноября 2009 г.
Москва
Воспоминания о Соловках
Я давно не был на Соловках.
Видно, север даёт мне тайм-аут.
И теперь вместо птиц в облаках
В моих сжатых от солнца глазах
Отражается злой Хадрама́ут.
И когда я охвачен хандрой,
Как в минуты тяжёлой болезни,
На гитаре своей боевой –
Она в Йемене тоже со мной –
Я пою соловецкие песни.
Те, что в нашем надёжном кругу
Так давно мы не пели все вместе
На далёком морском берегу
И под снежную злую пургу.
Я пою их в арабской сиесте –
И мне кажется, что лишь вчера
Я покинул холодные дали,
Где в лесах нас жрала мошкара,
Сквозь норд-осты рвались катера.
Будто только вчера вспоминали,
Как нас в море трепали дожди,
Как нам чайка за бортом кричала.
А мы всё продолжали идти
К появившимся там, впереди,
Накренившимся сваям причала,
Где на рейде толпились суда,
Богомольных паломников полны,
За кормою бурлила вода.
И, пожалуй, уже никогда
Не забудут студёные волны,
Как в тени монастырской стены
Над багрянцем вечернего моря
Звон упругой гитарной струны
Разрывал пелену тишины,
Словно шелесту волн этих вторя.
А мы грелись от углей костра,
Как в одежде из тёплого плиса,
И могли просидеть до утра,
Наплевав на морские ветра
И на вздохи холодного бриза.
Там над морем сгорала заря,
Прорезая лучами оконца,
Купола и дома серебря
И алеющей рябью искря
В переливах закатного солнца.
Но сейчас на тех окнах узор –
Словно севера злые оскалы.
Похоронен в сугробах Фавор,
Слепят снегом глазницы озёр,
И пурга заметает каналы.
И пусть я сейчас в горной Сане,
Иссушающим солнцем согретой,
Но теперь почему-то вдвойне
Очень хочется вырваться мне
В соловецкое первое лето –
В то, где в гладях студёной воды
В тишине векового покоя
Отражаются храм и кресты,
Где струятся молитвы, и ты
Тихо крестишься у аналоя.
И пусть к вере мы часто глухи,
Я надеюсь, в минуты печали
Бог простит мне в том храме грехи
И небрежные эти стихи,
Что недосочинил на причале
Про угрюмый и сумрачный край,
Что не знает чинов и различий,
Где для каждого спрятан свой рай,
Если любишь дорогу и грай
В опустевшем лесу стаи птичьей.
В тот суровый и чистый покой
Будут рваться теперь наши души
Сквозь туман беломорский густой
Над всклокоченной штормом водой
И скупыми обрывками суши.
И я верю – на тех островах,
В нашей дружбой проверенном месте,
На как будто застывших в веках
И в немой тишине Соловках,
Мы ещё соберемся все вместе…
Декабрь 2010 г.
Сана, Йемен
Плайя Хирон
Над заливом Свиней по деревьям ударили пули,
Вышибая на жаркий песок размозжённые щепки,
А вдали корабли чёрным дымом от борта блеснули,
Накрывая огнём редких дотов бетонные слепки.
Самолёты кружили в горячем апрельском рассвете,
Расчищая снарядами путь для отрядов десанта.
В лужи грязи и крови валились под взрывами дети,
И по спинам убитых шагала нога оккупанта.
Враг бесчислен, жесток. Он пришёл покарать непокорных –
Не смирившихся с подлостью, жадностью, рабством и ложью,
Отучить от идей о свободе и равенстве вздорных
И заставить их биться, как прежде, угодливой дрожью.
Гробовой тишиною смирили свой стук кастаньеты,
Когда радиодиктор прочёл леденящие вести,
И крестьяне, насупившись, наспех точили мачете
В онемевшей от ужаса душной и знойной сиесте.
Неужели напрасны былые победы и вера?
И запретные книги, что втайне читали запоем?
Разве кровь, что лилась в золотые пески Барадеро,
Будет попросту смыта кипучим хрустальным прибоем?
Как понятны тогда оказались простому народу
Те слова Че Гевары, что эхом гремят в поколеньях:
«До победы всегда! За Отечество, честь и свободу!
Лучше смерть на ногах, чем позорная жизнь на коленях!»…
Обожжённые пальмы, воронки, руины и трупы –
У свободы всегда послевкусие крови и пота.
В беспощадных сраженьях разбиты ударные группы,
И на корм осьминогам уходят остатки их флота.
Значит, в небе опять разовьётся победное знамя
С той огромной сияющей гордой алмазной звездою,
Его ветер раздует, как свежее вольное пламя,
Над истерзанной в битвах, но всё же свободной страною.
Март 2012 г.
Тринидад – Камагуэй, Куба