Брисканский святой - страница 3
— Ну и Святая! — хмыкнул Маллет, помешивая брикет в бурлящей воде.
— Я думаю, — произнёс Смит, — это была ошибка священника, а не Святой.
— Чёрт побери, ты прав! — воскликнул Маллет. — Статуи не совершают ошибок!
— Но это ещё не всё! — добавил Споук. — После того как старый священник помер, у нас появился новый. Но в этом не было ни капли святости. Он был жадный и люди начали замечать, что приношения исчезают слишком быстро. А когда осенью забивали свиней, кто-то принёс полную миску свежих кровяных сосисок, они исчезли той же ночью.
— Место приношений не было ли случаем на улице? — съязвил Маллет.
— Вместо того чтобы смеяться, лучше послушай, — ответил Споук. — У этого священника на щеке была бородавка…
Тут Маллет прыснул.
— Ничего смешного! Начиная с той ночи его бородавка начала расти, понял? И стала такой здоровенной, что свисала с его лица и стала тёмно-красной, точно как украденные им сосиски!
Маллет закатился, и Смит изо всех сил старался сдержать смех. Споук разъяренно посмотрел на них:
— Чего вы смеётесь? Не верите? Так оно и было! Я это видел своими глазами! В конце концов священник сдох от стыда, но перед смертью всё-таки признался, что это он крал приношения у Святой!
— Твой священник загнулся от рака, всего и делов, — отдышавшись сказал Маллет. — И я хочу тебе сказать, что всё священники кормятся за счёт приношений. В моём городе они это делали в открытую. А что касается лихорадки, так у детей часто бывает высокая температура. Особенно, если люди живут на болотах. И если они такие невежественные, что вместо доктора идут к священнику.
— Похоже, ты ни во что не веришь, — процедил Споук.
— У меня-то башка в порядке, — ответил Маллет. — И я этим горжусь, парень.
— Я тоже как-то видел такое, что я не мог объяснить… — сказал Смит. — Я видел…
Тут Споук внезапно вскочил и, задыхаясь, выкрикнул, указывая пальцем на статую:
— Он повернул голову!
— Да брось, ничего он не поворачивал, — устало сказал Маллет, пробуя варево.
Смит отошёл взглянуть на статую и вернулся бледный:
— Сейчас он смотрит в другую сторону.
— Ну и воображение же у тебя, — сказал Маллет.
— Да нет, это точно…
— Я видел как он шевельнулся, — сказал Споук. — Ты что, не веришь? Погляди сам!
— Не вижу никакой разницы, — упорствовал Маллет. — Даже если он чуть пошевельнулся, так что с того? Он стоит на неровной поверхности, вон ветер какой, вот ветер и сдвинул его.
— Такая тяжесть ветру не под силу, — возразил Смит.
— Значит, он и не двигался вовсе, — заключил Маллет. — И если ты думаешь, что он двигался, так это глаза тебя обманули, потому что статуи не могут двигаться.
— Ты всё же взгляни, Маллет, — сказал Смит. — Я ведь не шучу, Маллет, не шучу…
Маллет нехотя повернулся и посмотрел на Святого. Потом он проронил:
— Я не помню, куда он был лицом до этого. Всё что я могу сказать, так это то, что он таращится в эту сторону, а не в другую. Мы смертельно устали, не жрали чёрт знает сколько, надышались гари… Как после всего можно верить тому, что мы видим?
Смит взглянул на статую, покачал головой и наклонился к каске, чтобы помешать закипающий суп. Споук отошёл на несколько шагов и долго молча рассматривал Святого. Затем вернулся на своё прежнее место и, не сводя глаз со статуи, протянул руку к своей каске. Та была раскалена и он, вскрикнув от боли, отдернул руку.
— Ну вот, — усмехнулся Маллет. — Ещё одно плохое предзнаменование!
— Да заткнись ты, наконец! — ответил Споук, дуя на обожженую ладонь.
Под равнодушным взглядом Святого, Смит, обернул руку рубашкой, снял свою каску с супом с огня, пристроил её между ботинками и вытащил из рюкзака металлическую походную кружку. Маллет последовал его примеру. Споук не пошевелился. Он продолжал смотреть, как пляшут тени на золотом лике статуи.
— Жрать-то собираешься? — спросил Смит Споука.
— Попозже, — ответил тот.
— Как хочешь, — сказал Маллет. — Тогда мы возьмём твой суп?
— Давай, — ответил Споук.
— Ну ты даёшь! — воскликнул Смит. — Подумать только, как эта штука — смогла напугать такого лба, чтобы он отказывался от еды! Ешь! Не валяй дурака!
— Пусть делает, что хочет, — бросил Маллет, с жадностью глотая свою порцию.