Бродовский котел - страница 27

Опытный взгляд капитана сразу обнаружил на холме следы свежевзрыхленной земли. Противник знал, откуда лучше всего просматривается деревня, где может быть наиболее выгодная позиция для артиллеристов. Дикарев разделил косогор на участки, взяв себе самый ответственный: там, где находились люди, замершие на местах и наблюдавшие за действиями саперов. Капитан осторожно приблизился к взрыхленному участку, снял несколько комков земли, покрытых сетью корешков и начавшей ржаветь травкой. Под ними — металлический блеск.

Мина! Противотанковая или пехотная? Немцы обычно ставили их на небольшом расстоянии друг от друга. Если противотанковая, можно действовать смелее. Если нет, одно неверное движение может стоить жизни многим людям.

Офицер ребром ладони провел по открывшемуся краю мины, ножом определил ее очертания; точно так же обнажил ее со всех сторон, проверил нет ли «якорька», связывающего взрыватель с почвой. И только после того, убедившись, что мина без «секрета», обезвредил ее. Перешел на другое, вызывавшее опасение место. Время, казалось, остановилось. А на самом деле семь смертоносных коробок были изъяты из земли в короткий срок. Может, именно тогда в его волосах появились сединки. А батарея, развернувшись на косогоре, вскоре произвела по врагу первый залп.

Воспоминания, словно разбуженные запахом весны пчелы, роились в голове полковника Дикарева, пока юркий газик мчался по неширокой проселочной дороге.

Алексей Кузьмич увидел белый дом, в котором тогда остановился штаб саперного батальона. Кто был в тот день с ним? Ординарец Чумаченко, писарь Дьяконов, командир отделения разведки Дьяченко, помощник командира батальона по снабжению Костин, повар Межеревский и еще один солдат, охранявший знамя полка. Каждый занимался своим делом, когда услышал тревожный голос часового.

— Фашисты!

Все бросились к окнам: у леса появились танки с отчетливо различимыми крестами на броне. За ними шла гитлеровская пехота. Танки ударили по селу. Один из снарядов угодил прямо в походную кухню, разбросав уже готовую овсяную кашу по крыше.

Капитан Дикарев соединился по телефону со штабом дивизии: «Нас окружают танки. Автоматчики уже метрах в ста, бьют прямо по окнам. Со мной знамя батальона, два обоза с минами. Что делать? Ждем подмоги». В ответ: «Держитесь. Только не стреляйте пока. Немцы узнают, что вас мало, — пойдут в атаку. Что-нибудь предпримем».

Семеро саперов приготовились к своему последнему бою. Каждый дал клятву драться до последнего патрона. Дьяченко снял с древка знамя, спрятал на груди. Хозяев дома капитан Дикарев отправил в подвал. Воины открыли огонь по приближающимся врагам. Разгорелась жаркая перестрелка. Одну атаку фашистов отбили. В небе над селом появилось шесть «илов». Они пронеслись совсем низко над лесом и ринулись в атаку на фашистские танки. Один за другим загорелись «тигры». Ни одному фашистскому танку не удалось увернуться от ударов штурмовиков.

И вот полковник Дикарев у того самого дома с железной калиткой. Только толкни рукой, сделай пару шагов, и окажешься у окна, за которым стоял в напряженном ожидании с автоматом в руках. Неожиданно калитка распахнулась, на улицу вышли две пожилые женщины. Они взглянули на Дикарева и почти одновременно всплеснули руками. Одна из них, что постарше, худенькая, с морщинистым лицом, обняла его со словами: «Сынку, ты жывый? От щастя-то яке». По морщинистым щекам обеих женщин текли слезы. Дикарев тоже ощутил комок в горле. Значит, помнят, значит, узнали его, одного из тысяч советских солдат, принесших на эту землю освобождение от немецко-фашистского рабства.

«На минуту» остановил машину возле дома полковник Дикарев, а задержался на полчаса, — не решился обидеть невниманием людей, с которыми связал его один день из фронтовой биографии. Прощаясь, пообещал приехать еще, пригласил к себе в гости.

…У околицы села Батьков почетного гостя встречали председатель колхоза имени Жовтневой революции и ветераны Великой Отечественной войны. Каждый из них прошел по трудным фронтовым дорогам, прежде чем познал радость победы. И сейчас, через тридцать лет, нередко просыпался от неожиданно нахлынувших воспоминаний. Поэтому так понятны были им чувства, владевшие немолодым офицером, когда после торжественного вечера он долго стоял у обелиска, на котором высечены имена погибших при прорыве гитлеровской обороны. А потом они еще долго сидели в саду, в тиши летней звездной ночи. Кто-то из фронтовиков затянул «Землянку». Пели все, а когда отзвучал последний куплет, Дикарев услышал, как его фронтовому товарищу, известному своей молчаливостью, сказали: