Бродяга - страница 12

До сих пор я старалась избегать озера, только добывала там воду и мылась на берегу. В конце концов, это место может оказаться аналогом Лох-Несса, а я не особо жалую монстров. Даже в Австралии лучше не прыгать в воду, пока какой-нибудь местный житель не сказал, есть ли там крокодилы или бугорчатки, или акулы. За недостатком аборигенов, мне приходится наблюдать за дикой природой, поджидая, не появится ли на поверхности плавник или огромная зубастая пасть, чтобы сцапать подобравшуюся слишком близко живность. Пока что я видела лишь множество водных птиц, вполне довольных жизнью. Ну и рыба время от времени выскакивает в воздух.

Итак, я пошла купаться. Вода оказалась холодной, но стояла жара, и я долго склонялась над тазами с кипятком, так что это даже хорошо. В любой приличной книжке, стоит героине пойти купаться голышом, откуда ни возьмись появляется сказочно прекрасный принц и старательно отводит взгляд. По части прекрасного принца полный облом, но, лежа в воде и глядя на солнечное голубое небо, я могла притвориться, что нахожусь где угодно. Просто Касс на затянувшихся каникулах на берегу озера.

Моя школьная форма знавала и лучшие времена. Замызганная, поношенная, с маленькими прожженными дырочками на юбке – результат экспериментов с огнем. Пиджак я надеваю только на ночь, так что он сохранился немного лучше. Возможно, следует превратить в пижамы больше одежды.

Съезжаю с катушек

Этот дневник – мой волейбольный мяч. Я не терпела кораблекрушение, и лица на нем не нарисовано, но беседую я именно с ним. Том Хэнкс разговаривал с мячом, потому что сошел с ума или чтобы не сойти с ума?

Перечитывая, я заметила, что не так уж много написала о себе. Какой я была до всего этого. Мне семнадцать. В феврале исполнится восемнадцать. Глаза ореховые, волосы волнистые, светло-каштановые, но если много времени проводить на солнце, становятся блондинистыми – как сейчас, полагаю. Озеро – не очень-то точное зеркало. Во мне сто семьдесят два сантиметра роста, и рядом с другими девчонками я обычно чувствую себя настоящей дылдой. По словам мамы, у меня хорошая кожа, но мои прыщи доказывают обратное. Я выгляжу нормально. Не модель, конечно, но за собой слежу.

Я люблю «The Killers», Гвен Стефани и «Little Birdy». Графику Эшера. Орландо Блума. Серфинг (ужасно!). Но больше всего – читать. Фантастику и фэнтези, но, сказать по правде, почти все. В университете я собиралась изучать английский, историю и археологию и надеялась найти способ превратить в работу степень бакалавра искусств. Учусь лучше среднего, но ни в чем не блещу. Отчасти потому, что скорее почитаю, чем буду корпеть над уроками.

Моя лучшая подруга – Алисса Колдуэлл. Мне нравится Ник Дейл, кроме тех случаев, когда он мне не нравится. У меня есть брат, Джулиан. Папа ушел, когда мне было десять, но мы видим его почти каждый месяц. Больше всего на свете я мечтала стать остроумной и уверенной в себе, а не просто ошиваться на задворках компании и придумывать блестящие фразочки, чтобы при случае их вставить. Полагаю, теперь об этом можно не беспокоиться.

Находиться здесь – потрясающе. Я в абсолютно новом мире, где лунный свет – вино. Сегодня было тяжело, но на самом деле я хорошо справляюсь, честное слово.

И месячные на подходе. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.

Войлок

Шерсть уже сидит у меня в печенках. Зато у меня есть одеяло. Возможно. Я разложила его сушиться и надеюсь, что при попытке приподнять оно не развалится.

Бумажный вопрос

Мама любит иногда порассуждать о мифическом безбумажном обществе. Имеется в виду офисная бумага, но меня сейчас больше задевает полное отсутствие другой бумажной продукции. Имея выбор – либо мыть пятую точку в озере, либо после похода в туалет пользоваться листьями (я уж и не говорю о том, что туалет – это дырка, вырытая мной в земле), тоскую по бумаге каждый божий день. Конспектов по истории надолго не хватило, а пускать в ход этот дневник не хочу. Ко всему прочему я сегодня целый день сопливлю, нос заложен, а на уроках истории мне не позаботились рассказать, чем пользовались женщины доиндустриальной эпохи во время месячных, так что мне и впрямь очень не хватает общества с бумагой.