Бродяга - страница 65
Ты вернулась ко мне, любовь,
И, как в детстве, я счастлива вновь.
Вся душа моя загорелась огнем,
Я мечтаю, грущу лишь о нем.
Напевая песню, Рита подбежала к роялю, который совсем недавно настраивал Радж. К счастью, инструмент после работы такого опытного мастера не утратил своего высокого качества.
Ближе его в целом мире нет,
Сердце память сохранило с детских лет…
Рита наигрывала на рояле красивую мелодию и так пела, что старый слуга, пристроившийся в уголке гостиной, не мог удержать слез умиления.
Им одним моя жизнь полна,
Без него мне она не мила…
Утеревшись большим клетчатым платком, слуга отправился выполнять свои обязанности. Он вовремя вспомнил крутой нрав господина Рагуната, не дававшего поблажки никому, а тем более прислуге. Судья уже давно должен был прийти, он отличался пунктуальностью, и если задерживался, значит, что-то случилось.
Ты вернулась ко мне, любовь,
И, как в детстве, я счастлива вновь.
Вся душа моя загорелась огнем,
Я мечтаю, грущу лишь о нем…
Шаркая войлочными туфлями, слуга принес свежие цветы и собирался поставить их в старинную низу, но Рита, вскочила из-за рояля и, выхватив букет, закружилась с ним, напевая песню:
Ближе его в целом мире нет,
Сердце память сохранило с детских лет.
Она взбежала вверх по мраморной лестнице в свою спальню, села перед огромным венецианским зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Что ж, действительно очень красивая девушка, впрочем, губы немного полноваты… Рита посмотрела внимательнее – нет, губы яркие, нежные и правильной формы.
Она взяла с туалетного столика гребень из сандалового дерева и принялась расчесывать густые черные волосы, отливающие синевой.
Закончив туалет, Рита переоделась в домашнее платье и спустилась в гостиную. Она посмотрела на каминные часы – уже половина девятого, а Рагуната все нет. В последнее время он жаловался на боли в сердце, но наотрез отказывался показаться врачам.
– У меня нет времени расхаживать по больницам, к тому же мое здоровье в полном порядке, – сердито говорил Рагунат, – не каждый молодой человек может похвастаться таким железным организмом.
Рагунат действительно хорошо выглядел, жесткие вьющиеся волосы лишь слегка поседели, редкая улыбка обнажала крепкие белые зубы.
Рита все-таки уговорила его и сама отвезла к лучшему врачу Бомбея.
– К сожалению, ваше сердце требует особого внимания, – сказал старый, сгорбленный врач, моя худые жилистые руки с длинными пальцами. – Скажите, не переносили ли вы каких-нибудь сильных волнений или потрясений в молодости?
– Нет, – ответил Рагунат, – ничего подобного я никогда не испытывал.
Он не хотел говорить при своей воспитаннице о прошлом, оставившем рубцы на сердце. Хотя Рагунат почти не вспоминал о давних событиях, оказалось, что за все в жизни надо платить.
Врач выписал какие-то капли и велел не переутомляться и побольше отдыхать.
– Не могу вам обещать этого, доктор, – сказал Рагунат. – Я не представляю себя без работы и не собираюсь уходить на пенсию.
К тому времени Рагунат сделал блестящую карьеру, его ценили и уважали, сам министр юстиции вручил ему орден за заслуги перед отечеством.
Преступники трепетали при одном его имени, все знали, что ждать от судьи Рагуната снисхождения – это все равно, что требовать от Ганга, чтобы он повернул вспять свои воды.
– Господин судья пришел, – раздался голос старого слуги.
Двери распахнулись, и Рита увидела своего опекуна, вошедшего в гостиную с усталым, измученным видом.
– Почему вы сегодня так поздно, – набросилась она, – вам же нельзя так много работать. Доктор говорил, что вы не должны переутомляться.
Рагунат, страдальчески морщась от боли в сердце, развязывал галстук.
– Давайте, я помогу вам снять пиджак. Сейчас будете обедать.
– Ничего, ничего, – отмахнулся Рагунат, довольный такой заботой.
– Как ничего? Сейчас я принесу вам халат. Так мы не хотите сказать, где вы задержались? Куда вы заходили после суда?
Рагунат подставил руки, Рита сняла с него дорогой темно-синий пиджак с золотыми пуговицами и пошла в гардероб за халатом.
– В колледже читал лекцию, а теперь плохо себя чувствую.
Он вновь поморщился, схватившись за сердце, стараясь, чтобы Рита этого не заметила.