Бродяги Дхармы - страница 15
, когда я приехал к нему в Контра-Косту (его собственный дом, который он сдавал в аренду) и провел там несколько совершенно непредставимых дней, а он платил мне два доллара в час, чтоб я ведро за ведром таскал жидкую грязь, которую он вручную вычерпывал из затопленного погреба, весь черный от этой дряни, как Татарилуак, Повелитель Грязных Жиж Паратиоалауакакского Пролета, и на губах его играла проказливая восторженная улыбка; а потом, возвращаясь через какой-то городишко и вдруг захотев мороженого, мы прошлись по тамошней главной улице (распугав всех на трассе своими ведрами и скребками) с мороженым в руках, сталкиваясь с жителями на узеньких тротуарах, будто пара допотопных комиков немого кино, с известкой и прочим. По-любому, в общем, крайне странная персона, как ни посмотри, и вот он вел сейчас машину к Трейси по четырехрядному шоссе с сильным движением, и рот у него не закрывался, на каждое слово Джафи у него находилась дюжина, и происходило это примерно так. Джафи говорил что-нибудь типа:
– Ей-богу, в последнее время чую в себе какое-то прилежание, на следующей неделе, наверно, возьмусь за орнитологию.
Морли же отвечал:
– Тут любой прилежным будет, коли у него нет девчонки с ривьерским загаром.
Изрекая что-нибудь, он всякий раз поворачивался и смотрел на Джафи, а все эти блестящие нелепости произносил на полном серьезе; я не врубался, что он за странный ученый такой, что за тайный лингвистический клоун под этим небом Калифорнии. Или же Джафи мимоходом вспоминал про спальные мешки, а Морли начинал нести какой-то бред:
– Я стану владельцем бледно-голубого французского спальника – легкого, на гагачьем пуху, классная вещь, они продаются в Ванкувере, – для Дейзи Мей[11] в самый раз. Совершенно не для Канады. Все спрашивают, не был ли у нее дедушка путешественником и не повстречал ли эскимоску. Я сам с Северного полюса.
– О чем это он? – спрашивал я с заднего сиденья, а Джафи отвечал:
– Он просто любопытный человеческий магнитофон.
Я сказал парням, что у меня легкий тромбофлебит – сгустки крови в венах на ногах, – поэтому я побаиваюсь завтрашнего подъема: не потому, что из-за него могу хромать, а потому, что, когда спущусь, он может обостриться. Морли на это сказал:
– А тромбофлебит – это такой особый ритм, когда ссышь?
Или же я говорил что-нибудь про людей с Запада, а он отвечал:
– Я сам тупой западник… смотри, что предрассудки сделали с Англией.
– Ты сумасшедший, Морли.
– Не знаю, может, и так, но, если даже я сумасшедший, все равно оставлю хорошенькое завещание. – Потом вдруг он ни с того ни с сего выдавал: – Что ж, я весьма польщен, что иду в горы с двумя поэтами, я и сам собираюсь написать книгу, она будет про Рагузу, прибрежный город-государство, республику позднего Средневековья, которая решила классовую проблему, предложила пост секретаря Макиавелли, и целое поколение ее язык служил дипломатическим языком в Леванте. Все из-за напрягов с турками, конечно.
– Конечно, – соглашались мы.
А он вслух спрашивал себя:
– Можете гарантировать Рождество с приблизительной точностью лишь в восемнадцать миллионов секунд, оставшихся от первоначальной старой красной трубы?
– Еще бы! – смеялся Джафи.
– Еще бы! – повторял Морли, вертя баранку на сгущавшихся виражах. – Они садятся в оленьи упряжки специальных междугородных автобусов, дабы поучаствовать в предварительной Конференции счастья по душам в глуши Сьерры, в десяти тысячах пятистах шестидесяти ярдах от первобытного мотеля. Это новее анализа и обманчиво просто. Если посеял билет в оба конца, можешь стать гномом, одежонка у них миленькая, и ходит слух, что правила приема в «Эквити»[12] впитают переизбыток, вытекающий из Легиона за непригодностью. Конечно, как бы там ни было, Смит, – (оборачиваясь ко мне на заднее сиденье), – и найдя собственный путь обратно в эмоциональную глушь, ты обязательно получишь подарочек от… кого-нибудь. А чуточка кленового сиропа не улучшит твоего самочувствия?
– Еще бы, Генри!
Такой вот был Морли. Машина тем временем где-то начала взбираться в предгорья, мы въезжали в разнообразные хмурые городки, останавливались заправиться, а там сплошь местные элвисы пресли в синих джинсах поджидают кого-нибудь на дороге – побить, а у них за спинами внизу шум горных ручьев и высота гор. Чистая сладкая ночь – мы наконец выехали на настоящую узкую асфальтированную дорогу и устремились прямиком в горы. По сторонам появились высокие сосны и отдельные скалы. Воздух стал резок и превосходен. Наша поездка как раз совпала с открытием сезона, и в баре, где мы остановились выпить, уже сидела туча охотников в красных шапочках и шерстяных рубашках; нагружаясь, они смотрелись очень глупо со своими ружьями и патронами, сложенными в машинах, к тому же расспрашивали нас, не видали ль мы где-нибудь поблизости оленей. Мы, разумеется, видели оленя – перед самым баром. Морли вел машину и чесал языком: