Броненосец - страница 11
— Могу я чем-нибудь быть вам полезен, инспектор? — деликатно прервал его Лоример.
Раппапорт достал из кармана куртки блокнот и быстро пролистал его.
— Какая у вас тут уютная квартирка, сэр.
— Благодарю вас. — Снова за работу, подумал Лоример. Раппапорт нахмурился, увидев какую-то запись.
— Сколько раз вы наносили визиты мистеру Дьюпри?
— Всего один раз.
— Он отвел на встречу с вами два часа.
— Это вполне нормально.
— Неужели вам нужно было беседовать так долго?
— Это связано с существом нашей работы. Она поглощает много времени.
— Теперь уточним некоторые детали, сэр. Вы ведь работаете в страховой компании, так?
— Нет. Да. Можно и так сказать. Я работаю на фирму, которая оценивает размер убытков и возмещает их.
— То есть вы — оценщик убытков.
«А ты — гордость полиции», — подумал Лоример, но вслух сказал лишь:
— Да. Я оценщик убытков. После пожара мистер Дьюпри предъявил иск своим страховщикам. А страховая компания…
— Какая именно?
— «Форт Надежный».
— «Форт Надежный». А я пользуюсь услугами «Солнечного союза». И «Шотландских вдов».
— Тоже превосходные фирмы. В «Форте Надежном» заподозрили — а это случается постоянно, это почти рутинное дело, — что требования мистера Дьюпри завышены. Нас же нанимают для того, чтобы выяснить — так ли в действительности велики убытки, как заявлено, и, если нет, договориться об их возмещении, снизив сумму выплаты.
— Отсюда и должность такая — «оценщик убытков».
— В точности так.
— И ваша фирма — «Джи-Джи-Эйч лимитед» — независима от «Форта Надежного».
— Не независима, но беспристрастна! — Это было сказано, будто высечено на скрижали. — В конце концов, «Форт Надежный» выплачивает нам проценты.
— Замечательная у вас работа. Спасибо вам огромное, мистер Блэк. Вы нам очень помогли. Не буду вас больше беспокоить.
«Раппапорт или слишком глуп, или слишком умен, — размышлял Лоример, стоя у эркерного окна и из своего укрытия рассматривая блондинистую голову инспектора, который в это время спускался по наружной лестнице, — и я никак не могу решить, что он собой представляет на самом деле». Лоример наблюдал, как на улице Раппапорт останавливается и закуривает сигарету. Затем сержант, нахмурившись, принялся разглядывать дом, словно его фасад скрывал какую-то улику, имевшую касательство к самоубийству мистера Дьюпри.
Из своего подвального этажа выбралась леди Хейг с двумя блестящими пустыми бутылками из-под молока, чтобы поставить их рядом с мусорным баком на лестничной площадке, и Лоример увидел, как Раппапорт вступает с ней в беседу. По тому, как энергично и утвердительно кивает головой леди Хейг, он понял, что разговаривают о нем. И хотя Лоример отлично знал, что, кроме самой положительной характеристики, инспектор ничего о его персоне от леди Хейг не услышит, тем не менее это обсуждение — а оно продолжалось, теперь старушка сердито махала в сторону огромного мотоцикла, припаркованного напротив, — было ему почему-то неприятно. Он отвернулся и отправился на кухню — мыть после Раппапортова кофепития кружку.
37. Жерар де Нерваль. В мое первое посещение «Института прозрачных сновидений» Алан спросил, что за книгу я сейчас читаю, и я ответил — биографию Жерара де Нерваля. Тогда Алан подсказал мне сознательный прием, который должен был вызывать засыпание: мне нужно либо сосредоточить все мысли на жизни Нерваля, либо предаться сексуальным фантазиям — или одно, или другое. Эти две темы, на выбор, должны были стать для меня «спусковыми механизмами сна», и в ходе моего лечения в институте мне не полагалось отклоняться от них: либо Нерваль, либо секс.
Жерар де Нерваль, Гийом Аполлинер или Блез Сандрар. Любой из них подошел бы. Я питаю преувеличенный интерес к этим французским писателям по одной простой причине: все они поменяли имена и заново сотворили себя под новыми. Они начинали жизнь, соответственно, под именами Жерар Лабрюни, Вильгельм Аполлинарий Костровицкий и Фредерик Заузер. Впрочем, Жерар де Нерваль оказался ближе всех моему сердцу: у него были серьезные проблемы со сном.
Книга преображения
Лоример купил для матери здоровенную баранью ногу и пару дюжин свиных сосисок в придачу. Его семья больше всего ценила мясные подарки. Выйдя из лавки мясника, он помедлил у цветочного лотка Марлоба: недолго, но, как выяснилось, достаточно, чтобы тот перехватил его взгляд. Марлоб болтал с двумя корешами и курил свою жуткую трубку с чубуком из нержавеющей стали. Заприметив Лоримера, он прервал разговор на полуслове и, протягивая какой-то цветок, крикнул ему: